все эти слухи – заведомая ложь. Недаром Тит Ливий вкладывает эту сплетню в уста Ганнона Великого, злейшего врага Баркидов. Ганнон знал, благодаря чьим стараниям его удалили из армии, и поэтому был готов говорить что угодно, лишь бы навредить своим политическим противникам. Поэтому и поливал в совете грязью как зятя Гамилькара, так и его сыновей: «Гасдрубал, который некогда сам предоставил отцу Ганнибала наслаждаться цветом его нежного возраста, считает себя вправе требовать той же услуги от его сына. Но нам нисколько не подобает посылать нашу молодежь, чтобы она, под видом приготовления к военному делу, служила похоти военачальников» (Liv. XXI, 3). На то, что это была все-таки клевета, косвенно указывает другое свидетельство Тита Ливия: «Промежуток между отцом и сыном занял Гасдрубал, в течение приблизительно восьми лет пользовавшийся верховной властью. Сначала, говорят, он понравился Гамилькару своей красотой, но позже сделался его зятем, конечно, уже за другие, душевные свои свойства» (XXI, 2).

Породнившись с Баркой, Гасдрубал резко усилил свое влияние в Карфагене, поскольку теперь опирался не только на народ, но и на армию. Особенно явно это проявилось после смерти Гамилькара: «располагая же в качестве его зятя влиянием Баркидов, очень внушительным среди воинов и простого народа, он был утвержден в верховной власти вопреки желанию первых людей государства» (Liv. XXI, 2). Именно армия провозгласила Гасдрубала главнокомандующим, о чем свидетельствует Диодор Сицилийский (XXV, 12). И если когда-то Гасдрубал помог Гамилькару одержать победу над политическими врагами, то теперь он продавил свое назначение на пост командующего испанской армией вопреки желаниям карфагенских олигархов. Согласно тексту Полибия, на момент смерти тестя Гасдрубал командовал карфагенским флотом (II, 1). Диодор приводит информацию несколько иного свойства и пишет о том, что в это время он находился в военном лагере, откуда и прибыл к Белой Крепости (XXV, 12). Но, как бы там ни было, в распоряжение Гасдрубала перешли все сухопутные и морские силы карфагенян в Испании. Война на Иберийском полуострове вышла на новый виток.

Смерть Гамилькара требовала отмщения. Однако новый командующий понимал, что в данный момент речь идет не только о мести, но и о дальнейшей судьбе карфагенского владычества на Иберийском полуострове. Собрав под свои знамена практически все войска пунийцев в Испании, Гасдрубал повел против оретанов 50 000 пехоты, 6000 кавалерии и 200 боевых слонов (Diod. XXV, 12). Это были огромные силы, и оретаны потерпели сокрушительное поражение. Их вождь был убит, а все двенадцать городов захвачены карфагенянами. Но, проведя акцию устрашения, Гасдрубал резко изменил политику в отношении иберийских вождей. Тит Ливий обращает внимание читателей на то, что у нового командующего были «замечательные способности возмущать племена и приводить их под свою власть» (XXI, 2).

В отличие от своего тестя, частенько делавшего упор на силовое решение проблемы, Гасдрубал пошел другим путем и благодаря этому достиг в Испании потрясающих успехов: «Действуя чаще умом, чем силой, он заключал союзы гостеприимства с царьками и, пользуясь дружбой вождей, привлекал новые племена на свою сторону; такими-то средствами, а не войной и набегами, умножал он могущество Карфагена» (Liv. XXI, 2). На данный факт обращает внимание Полибий: «Гасдрубал много содействовал усилению могущества карфагенян, и не столько военными подвигами, сколько дружественными отношениями с туземными владыками» (II, 36). По большому счету, в Иберии Гасдрубал многому научился у Гамилькара. Как и тесть, он старался действовать по системе кнута и пряника, подкрепляя свои добрые намерения в случае необходимости силой оружия. В любом другом случае испанцы, уважающие только силу, его бы просто не стали слушать: «Большую часть иберийских племен Гасдрубал привлек на свою сторону убеждением – он обладал даром говорить убедительно; там же, где нужно было применить силу, он использовал юного Ганнибала, и таким образом он продвинулся от Западного моря в центр страны до реки Ибера (Эбро), которая делит Иберию почти пополам, от Пиренейских гор отстоит дней на пять пути и впадает в Северный океан» (App. VI, 6). Такая благоразумная политика очень быстро принесла свои плоды, поскольку карфагенский командующий действовал в Испании несколько иными методами, чем его соотечественники в Африке. Действия Ганнона в Гекатомпиле были исключением из общего правила, это была личная позиция командующего, а не политика государства. Взаимоотношения с местным населением всегда были ахиллесовой пятой Картхадашта, поскольку аборигены искренне ненавидели наглых и высокомерных карфагенян, что со всей очевидностью показала «Непримиримая война». Но Гасдрубал сделал выводы из случившегося, а власти Карфагена – нет. Невольно складывается впечатление, что зять Гамилькара работал на дальнейшую перспективу и хотел создать на Иберийском полуострове сильное и стабильное государственное образование. Война с Римом не стояла для Гасдрубала на повестке дня, его главной целью было упрочить позиции карфагенян в Испании. Ради этого Гасдрубал женился на дочери одного из иберийских вождей (Diod. XXV, 12), родом из испанского города Кастулона была и супруга Ганнибала (Liv. XXIV, 41). Скорее всего, вторая женитьба Гасдрубала произошла после того, как умерла его первая жена, дочь Гамилькара, хотя это и будет лишь предположением.

Гасдрубал имел конкретную программу относительно того, что надо делать в Иберии, и четко следовал выбранному курсу. Поэтому можно только сожалеть, что судьба отпустила ему так мало времени и он не успел довести все свои замыслы до конца: «Но Гасдрубал умер слишком рано и не успел проявить своих намерений вполне» (Polyb. III, 12). Его преемники ставили перед собой совсем иные цели. Баркиды начали войну с Римом, так и не доведя до ума дела на Иберийском полуострове, что явилось серьезнейшей ошибкой и привело к катастрофическим последствиям.

Одним из важнейших деяний Гасдрубала в Иберии было основание Нового Карфагена[73], ставшего не только главной военно-морской базой пунийцев в регионе, но и центром ремесла и торговли: «Новый Карфаген, основанный Гасдрубалом, преемником Барки, отца Ганнибала, – самый могущественный из городов этой страны; он прекрасно укреплен, обведен отличными стенами, имеет гавань, озеро и серебряные рудники, о которых я уже сказал. Здесь, как и в соседних местах, широко распространен засол рыбы. Кроме того, этот город является более значительной факторией не только по ввозу заморских товаров для жителей внутренних областей, но и по вывозу из глубины страны для всех иностранцев» (Strab. III, IV, 6). По мнению Полибия, строительством Нового Карфагена Гасдрубал окончательно изменил баланс сил на Иберийском полуострове в пользу пунийцев: «Мудрым и заботливым управлением достиг вообще больших успехов, а основанием города, у иных именуемого Карфагеном, у других Новым Городом, значительно приумножил могущество карфагенян. Действительно, город этот расположен весьма удобно как для Иберии, так и