ведома» (Liv. XXI, 18). Об этом же свидетельствует и Полибий: «Договор с Гасдрубалом карфагеняне обходили молчанием, как бы не существовавший вовсе; если даже он и был заключен, то не мог иметь для них никакого значения, как не утвержденный народом» (III, 21).

Есть еще одна точка зрения на проблему. В изложении Аппиана история заключения договора и его суть выглядели следующим образом: «Сагунтинцы (закинфяне), являясь колонией (с острова) Закинфа, – они жили посредине, между рекой Эбро и Пиренейскими горами – и все другие эллины, поселившиеся около так называемого эмпория, а также по другим местам Иберии, боясь за себя, отправили посольства в Рим. Сенат, не желая, чтобы силы карфагенян очень увеличивались, отправил послов в Карфаген. И обе стороны договорились, что границей карфагенских владений в Иберии является река Эбро, что ни римляне не должны переходить через эту реку с целью войны, так как эти земли подчинены карфагенянам, ни карфагеняне не должны переходить Эбро, чтобы там вести войну, и что сагунтинцы и остальные живущие в Иберии эллины должны быть автономны и свободны. Это и было записано в мирном договоре между римлянами и карфагенянами» (VI, 7). Относительно Сагунта Аппиан солидарен с Титом Ливием, но есть и принципиальная разница. Согласно тексту Ливия, римляне заключили договор непосредственно с Гасдрубалом, согласно версии Аппиана – с правительством Карфагена. А это не одно и то же. Исходя из свидетельств Полибия, Ливия и Аппиана, остается неясным, являлся ли данный договор обязательным только для Гасдрубала или же распространялся на его преемников. Был ли он ратифицирован в Карфагене? И присутствовал ли в нем пункт относительно Сагунта? На все эти вопросы однозначного ответа нет, а между тем именно на основании этого договора римляне объявили вторую войну Карфагену. Наверняка известно только о том, что разграничение сфер влияния между римлянами и карфагенянами проходило по реке Ибер.

Такой расклад полностью устраивал Гасдрубала. Командующий не видел смысла в дальнейшем продвижении на север, резонно полагая, что лучше окончательно замирить завоеванные карфагенянами земли. Заключив договор с римлянами, Гасдрубал получил полную свободу для широкомасштабных действий в Иберии. Не опасаясь нападения с севера, военачальник мог целиком сосредоточиться на внутренних проблемах Карфагенской Испании. В такой ситуации война не была нужна ни Риму, ни Картхадашту.

Не исключено, что именно к этому времени относится любопытное свидетельство Фабия Пиктора, которое приводит Полибий: «Ибо, говорит он, Гасдрубал, достигнув сильной власти в Иберии, по возвращении в Ливию задумал ниспровергнуть учреждения карфагенян и изменить форму правления их в единодержавие; однако первые государственные люди Карфагена, постигнув заранее его замыслы, составили с целью сопротивления заговор. Догадавшись об этом, Гасдрубал, продолжает Фабий, удалился из Ливии и с этого времени управлял делами Иберии по собственному усмотрению, не сообразуясь с волею сената карфагенян» (III, 8). Трудно сказать, насколько эта информация достоверна, поскольку Полибий подвергает Фабия Пиктора вполне аргументированной критике. Другое дело, что попытка Гасдрубала учинить в Карфагене государственный переворот вписывается в общий ход событий. С римлянами заключен мир, испанцы покорены, поэтому ничто не мешает командующему затеять интригу в столице. Гасдрубал пользовался в Карфагене большим влиянием, и немалую роль в этом сыграли крупные денежные суммы, регулярно отсылаемые им на родину. Корнелий Непот оставил по этому поводу интересное свидетельство: «После гибели Гамилькара этот зять его возглавил войско, совершил великие дела и стал первым полководцем, чья щедрость развратила старинные нравы карфагенян» (Ham. 3). Тем не менее вопрос о том, предпринимал Гасдрубал попытку захвата власти в Карфагене или нет, остается открытым.

Но был еще одни момент в истории Гасдрубала, имевший далеко идущие последствия: именно под его командованием сформировался как полководец и начал свою военную карьеру Ганнибал, сын Гамилькара. Человек, чье имя стало легендой еще при жизни.

* * *

У Гамилькара Барки было три сына – Ганнибал, Гасдрубал и Магон. Валерий Максим пишет о том, что у полководца был и четвертый сын (IX, 3, 2), но что с ним в дальнейшем случилось, мы не знаем, информация в источниках по данному поводу отсутствует. На момент смерти Гамилькара Барки в 228 году до н. э. Ганнибалу было пятнадцать лет (Diod. XXV, 19), поэтому можно говорить о том, что он родился в 243 году до н. э.

Мы не знаем, кем была мать знаменитых карфагенских военачальников и как звали его сестер, о которых упоминает Полибий (I, 78). Одна из дочерей Гамилькара была замужем за Гасдрубалом, другая вышла замуж за нумидийского правителя Нараву. У Ганнибала был племянник Ганнон, командовавший левым флангом карфагенской армии в битве при Каннах (App. VII, 20), но был он сыном Наравы или же у братьев была еще одна сестра, неизвестно.

В рассказе о Гамилькаре Зонара упоминает, что «своих сыновей он вскармливает, как львов, натравливая их на римлян»[75] (VIII, 21). Мы помним, что в аналогичном ключе высказался и Валерий Максим (IX, 3, 2), и в этом контексте эпизод с клятвой выглядит вполне достоверно. О том, какое воспитание получил Ганнибал, можно говорить только предположительно. В частности, это касается греческого образования, с которым в Карфагене существовали серьезные проблемы: «[карфагенский] сенат издал постановление, чтобы “впредь ни один карфагенянин не учился ни писать, ни говорить по-гречески, дабы никто не мог ни разговаривать с врагом без переводчика, ни вести с ним переписку”» (Just. XX, 5). Но это частности, при желании столь странный запрет можно было и обойти. Другое дело, что Ганнибал с девяти лет жил в военных лагерях, большую часть жизни провел в боях и походах, поэтому говорить о том, что он был тонким ценителем греческой культуры, не приходится. Тит Ливий прямо пишет о том, что «Ганнибал вырос и воспитан был в войске, уже в отрочестве стал солдатом» (XXX, 28). Молодому человеку явно было не до эллинских премудростей!

Между тем Ганнибал был хорошо образованным человеком и неплохо знал греческий язык, о чем нам поведал Корнелий Непот: «Добавим, что этот великий муж, обремененный великими военными предприятиями, не жалел времени на ученые занятия, ибо после него осталось несколько сочинений на греческом языке, в том числе книга к родосцам о деяниях Гн. Манлия Вульсона в Азии» (Han. 13). Но знать язык эллинов и получить греческое образование – это абсолютно разные вещи. И вовсе не обязательно, что Ганнибал учил греческий язык в детском возрасте, до того, как оказался в Испании. Он мог это сделать и значительно позже. На это косвенно указывает информация Корнелия Непота: «Многие историки описывали его войны, но среди них есть два автора, Силен и Сосил Лакедемонянин,