На работу Сергей Тютюнин пришел вовремя, однако был не в духе, и на его лице лежала печать озабоченности. – Залили? – коротко спросил Кузьмич.

– Залили, только по всей стране не получилось. Так, кое-где…

– Я в курсе, но иного ждать не было оснований – на такую страну, как наша, одна цистерна водки немного значит. С утра граждане ее выпили, немного побуянили, а потом успокоились. У нас всегда так.

– Так что же нам теперь – до скончания веков под пятою супостата ходить?

– Не спеши. – Кузьмич успокоительно махнул рукой. – Не все средства еще использованы.

На лице Тютюнина читалось отчаяние и немой вопрос: что делать?

– Вот, обрати внимание.

С этими словами Кузьмич достал с полки какого-то дохлого зверька и положил на прилавок.

– Зачем ты его принял, он же неосвежеванный! – удивился Серега

– Он не только неосвежеванный. Он конкретно – живой… Клаус, алле оп!

По этой команде дохлый зверек встрепенулся и сиганул на пол, от чего Серега даже испугался.

– Знакомься, это наш союзник с планеты Ибабуту. Его зовут Клаус, он сержант ибабутского спецназа.

– То есть вы, Клаус, тушканчик, что ли? – осторожно просил Сергей.

– Совершенно верно… типичным заячьим шепелявым голосом произнес тушканчик и, подпрыгнув ближе, протянул лапу.

– Очень приятно, – ответил Сергей, отвечая на лапопо-жатие. – У вас хороший мех. Рубликов на четыреста тянет.

– Спасибо, но пока что он нужен мне самому, – сказал Клаус и продемонстрировал в улыбке два больших резца.

– Откуда вы знаете наш язык, Клаус?

– Клаус прошел курс подготовки в ибабутской разведшколе, – ответил за тушканчика Кузьмич. – Народ ибабуту очень любит учиться. Клаус знает двести языков.

– Двести?!! – не поверил Серега.

– Именно, – кивнул Клаус. – Мы – тушканчики – очень непоседливы и постоянно что-то должны делать. У себя на родине мы постоянно чеканим по железу, по алюминию, по меди, по балде – одним словом, по чему угодно. Однако разведчик не может чеканить – он сразу себя обнаружит, поэтому вместо чеканки я изучаю языки.

– Аб-балдеть! – покачал головой Сергей. От знакомства с Клаусом его настроение значительно улучшилось.

В этот момент из коридора донесся посторонний шум, затем послышался голос Фригидина:

– Комбат-батяня, батяня-комбат! Тара-та-та-та, тара-ра-та-та-та!

Остановившись возле двери приемки, он заглянул внутрь и, увидев Клауса, перестал петь.

– Это же надо, какая крыса рослая! У него глистов случайно нету?

– Ну ты и дурак! – сказал Клаус.

– Вы слышали?! Он говорит!

– Да ты чего., Фригидин, бредишь, что ли? – усмехнулся Кузьмич.

– Что значит бредишь? Он же только что сказал мне «ну ты и дурак», в том смысле, что дурак именно я. Понимаете?

– Это дикий зверек, Фригидин. И он не может разговаривать, – подтвердил Сергей.

– Е-мое, неужели я перегрелся? – Фригидин пощупал лоб и пожал плечами. – Наверное, временное умопомрачение. Правильно?

– Правильно, – ответил Клаус.

– Ну вот, он опять! Вы слышали? – воскликнул Фригидин.

– Неужели опять нужно вызывать «скорую помощь»? – со вздохом прокомментировал ситуацию Кузьмич.

– Так… -Фригидин закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов. – Лучше я пойду работать, – сказал он после выполнения дыхательных упражнений. – Лучше я пойду работать, потому что, когда я работаю, я лучше сплю. Фригидин ушел, и стало тихо.

– Излагай, Клаус, – сказал Кузьмич.

– Да дело, собственно, в следующем. Тут недалеко, в соседней звездной системе скрывается наш десантный транспорт. На нем два миллиона пехотинцев. Мы можем попытаться прорваться сквозь блокаду дунтосвинтского флота и высадиться на вашу планету, чтобы дать бой захватчикам.

– На тушканчиков не действует дунтосвинтский гипноз, – пояснил Кузьмич. – Правда, может так получиться, что никто из них не пробьется сквозь заслон…

– Да, это так. Но если вы примете такое решение, мы рискнем. На родном Ибабуту хозяйничают дунтосвинты, и мы будем рады нанести им урон хотя бы здесь.

Сергей невольно представил, как два миллиона тушканчиков высаживаются в районе Измайловского парка и начинают чеканить. Два миллиона чеканщиков – это слишком.

– А нет ли какого-нибудь другого способа? – спросил он.

– Мы можем дать вам специальные очки. Глядя через них, вы сможете отличать человеческих людей от дунтосвинтов.

– А дальше просто, – продолжил Кузьмич. – Забросаем Думу дымовыми шашками, тут-то они и побегут, как тараканы, а мы уже будем наготове – в очках и с автоматами.

В наружные двери застучали нетерпеливые клиенты.

– Клаус, давай на место, – сказал Кузьмич. Тушканчик без лишних вопросов скакнул обратно на полку и притворился меховой ветошью. Стук снаружи повторился.

– Сейчас открою! – крикнул Сергей и лично направился к дверям, поскольку за время небольшого перерыва соскучился по любимой работе.

Этим утром клиенты, словно сговорившись, пришли в большом количестве, да еще с полной меховой загрузкой.

Они принесли заячьи полушубки, страусовые пальто, лисьи воротники образца девятьсот пятого года, а также варежки из бобра и чукотские сапоги из оленьего меха по имени пимы.

А уж кроликов, хомячьих накидок и воланов из шерсти гренландских пони было не счесть, Сергей принимал их на вес целыми килограммами.

К обеду даже касса оскудела, и Кузьмич ходил к директору Штерну за пополнением.

Борис Львович принес деньги лично и, пожав Сергею руку, поинтересовался здоровьем его тещи:

– Как у нее дела, ей лучше?

– Не знаю, как ей, Борис Львович, а мне лучше. Я ее теперь почти не вижу – даже не верится своему счастью. Так что спасибо вам большое!

Пощупав на прощание принятый товар, Штерн удовлетворенно кивнул и ушел.

Потом приемку закрыли на обед, Клаус снова слез с полки.

– Кузьмич, я пить хочу, – сказал он.

– Сейчас, – ответил младший приемщик и выволок из-под прилавка старый аккумулятор. Затем достал из кармана гнутую пластмассовую трубочку и протянул ее Клаусу.

– Вот спасибо, – сказал тот и, встав на колени, стал высасывать из аккумуляторных батарей серную кислоту.

– Ты смотри, чмокает и даже не подавится, – негромко заметил Сергей.

– Что поделать, они к этому приучены.