В России не существовало прочной традиции ремесленных гильдий, гарантировавших высокие стандарты мастерства, и когда Екатерина пожаловала всем, кто был приписан к городскому сословию, право торговать товарами собственного производства, возникли широкие возможности для обмана и подделок[621]. При этом на мастеров-иностранцев распространялся другой свод правил: им, согласно уставу 1766 г., обязательно полагалось состоять в цехах. Если же они туда не вступали, как было в случае нескольких мастеров-седельщиков, рассмотренном городским магистратом, то с них следовал штраф в 10 руб. с конфискацией всех инструментов их ремесла[622].

Как и во многих других областях, Екатерина разрешила эту проблему путем введения всеохватных радикальных законов. Законодательный акт с новым определением ремесленных цехов, являвшийся приложением к Жалованной грамоте городам 1785 г., был вызван к жизни как намерением Екатерины повысить социальный и правовой статус ремесленников, так и простой необходимостью контролировать качество продукции[623]. Закон касался также проблем, вызванных ростом числа иностранцев и всё осложнявшимися отношениями между ремесленниками.

Не пускаясь в детальное изучение Ремесленного устава, который давно уже требует специального исследования (хотя, конечно, не в данной работе), изложим вкратце его положения[624]. Каждая специальность, по которой в Петербурге работало не меньше пятерых мастеров-ремесленников, имела право организоваться в корпорацию. Каждая такая корпорация специалистов, или ремесленный цех, избирала трёх должностных лиц – старшину цеха и двух его помощников. Все цеховые старшины вместе образовывали Ремесленный совет – Управу – во главе с председателем, избираемым всеми членами цехов. В каждом цехе имелся также секретарь (он назывался присяжным маклером), ведавший письменной документацией и счетоводством. Это был единственный чиновник, получавший жалованье за свои услуги цеху или совету. Старшины некоторых цехов заседали в общегородской Думе, а глава цехового совета представлял ремесленников в Шестигласной думе.

На эти должностные лица возлагался общий надзор во всех сферах, касающихся доверия общества к ремесленному сословию: качество продукции, взаимоотношения мастеров с подмастерьями и учениками, забота об иждивенцах, вдовах и сиротах членов цехов. Цеховые старшины и их помощники также выносили устные постановления по судебным делам с участием членов ремесленных цехов и по вопросам о возмещении убытков, если сумма иска не превышала 25 руб. С теми делами, где сумма превышала 25 руб., разбирался городской магистрат. Резким отличием от стандартной практики ремесленных гильдий Западной Европы было отсутствие у цеховых советов права назначать цены за конкретные операции или изделия мастеровых. Внутри каждой профессии учреждался также совет подмастерьев для рассмотрения дел по инициативе подмастерьев и учеников.

По уставу мастер-ремесленник из одного города считался мастером в любом другом городе Российской империи, и, кроме того, учитывались аттестаты из иностранных городов. Это существенно облегчало переезд мастеров в Санкт-Петербург и позволяло открыть там дело. Впрочем, если возникали сомнения в компетентности мастера, то каждый ремесленный совет имел полномочия экзаменовать его.

В уставе оговаривались взаимоотношения между мастерами и их подмастерьями и учениками – последние находились в полном подчинении у мастера, но имели возможность жаловаться на слишком сурового наставника. Стандартный период ученичества установили в рамках от трех до пяти лет; нормативный срок для подмастерьев составлял три года, причём к тому моменту, когда подмастерье выходил в мастера, ему должно было исполниться не меньше 24 лет. Для государственных и дворцовых крестьян предусматривалась возможность стать ремесленниками, если они получали паспорт для проживания в городе.

Но руководство столичной Думой осталось недовольно Ремесленным уставом, так как им казалось, что в этом законоположении неверно понята природа ремесел, а ремесленникам не предоставлен статус должного уровня. Они выразили этот взгляд в примечательном документе под названием Мнение Санкт Петербургския Думы о приведении ремесл в лучшее состояние и порядок, составленном через несколько лет после ввода в действие ремесленного устава[625]. Исходное положение Мнения, которое подписали в общей сложности десять человек[626], заключалось в том, что в России ремёсла не пользуются должным уважением и защитой. В качестве аргумента приводился тот очевидный факт, что иностранные привозные товары были и дешевле, и лучше отечественных, а также указывалось на существование безработицы в Петербурге. В документе говорилось, что Пётр Великий знал толк в ремеслах и, проживи подольше, он бы позаботился об их расцвете, однако его преемники проявили неспособность достойно поощрять ремесла, и даже Ремесленный устав 1785 г. налагает суровые оковы на их правильное развитие.

Мнение призывало ввести трёхступенчатую систему ремесленных цехов, распределив их по таким категориям, как «мастерство», «художество» и «ремесло». Первый уровень должен был состоять из профессий, требующих наивысшего умения, опыта и совершенства. К нему принадлежали архитекторы, художники, скульпторы, механики, химики, граверы, учителя, садовники, аптекари, слесари, ювелиры (а также отдельная группа специалистов по работе с золотом и драгоценными камнями), врачи, шкиперы дальнего плавания. Всех их следовало совершенно уравнять в статусе и правах с купцами 1-й гильдии.