Латунин пожал плечами, а Погорелов посмотрел на дверь, словно почувствовав чьё-то присутствие. Дверь распахнулась, и в кабинет вошёл Визгликов.

– А я смотрю, ничего не меняется! – Досадливо сказал он. – Мы работаем, а опера прохлаждаются!

Несколько минут в кабинете звучали дружные приветствия, опера обнимались с зардевшейся Глашей, хлопали по плечу Кирилла и жали руку Визгликову.

– Ну всё! Всё! – Ворчливо сказал Стас. – Хватит слюни по кабинету развешивать. Докладывайте, что вы здесь без нас наработали.

Миша Лопатин ещё издалека услышал галдёж в кабинете. Он заулыбался и пошёл вперёд, сегодня был определённо хороший день, несмотря на все утренние переживания и незабываемую встречу с Люсей. Его нагнал Скоряков и кивнув спросил:

– Приехали?

– Вроде как!

Миша зашёл вместе с Василием Степановичем внутрь.

– Здравствуйте, Глафира Константиновна! – Сказал Скоряков, шагнув к Глаше. – Вы большая молодец!

– Нет. – Покачала головой девушка. – Я большая дура! Если бы не моя расхлябанность, то меня бы не искали по городам и весям. – С горькой усмешкой закончила она.

– Глафира, благодаря вам и случайности, которая может произойти с каждым, мы арестовали целую банду! Ну а товарищам из исправительной системы лишняя наука! Нужно тщательнее смотреть за посетителями.

– Если учесть, что он наручники снял, то вообще очень странная история. Ну я уже накляузничал куда надо. – Заметил Визгликов.

– Пошли ко мне в кабинет, сексот! – Заметил Скоряков.

– Сами вы это слово! А я за правосудие! – Улыбнулся Визгликов.

Мужчины вышли из кабинета, и Глафира поднялась с места.

– Ребята, я домой! – Сказала девушка. – Мне надо как-то объясниться перед родителями и вообще прийти в себя. Так что до завтра.

В коридоре Марк нагнал девушку и проговорил.

– Я очень за тебя переживал.

Глафира остановилась, улыбнулась, пожала Марку руку.

– На моём телефоне тысяча сообщений и пропущенных звонков от кого угодно, кроме тебя. Мне даже Миша Лопатин звонил! Я не в претензии. – Тихо проговорила Глафира. – Но я многое пересмотрела, пока валялась связанная на холодном полу и тряслась от страха в те минуты, когда приходила в сознание. Я хочу, чтобы в моём личном пространстве были только дорогие мне люди!

Из кабинета вышел Кирилл и крикнул.

– Глаша, подожди, я сейчас. Не уходи!

– Новый кавалер! – С некоторой долей сарказма сказал Марк. – Понимаю.

– Нет. – Ответила Глаша. – Ты ничего не понимаешь. Не нужно всё сводить к половому сношению. Кирилл просто друг, потому что мне сейчас нужны только друзья. До завтра, Марк!

***

Визгликов устало присел за стол, Скоряков достал бутылку с коньяком, нажал кнопку и кратко сказал:

– Меня нет!

Секретарша что-то булькнула в ответ, но Василий Степанович уже её не слушал.

– Рассказывай! – Сказал он Визгликову.

– Да рано ещё итоги подводить. – Стас опрокинул рюмку в рот и отодвинул её к Скорякову. – И причащаться ещё рано! Работы вал. Сейчас пойду замокну в ванной часа на два, потом крепкий и здоровый сон, потом будем рассортировывать всё, что накопали.

– Стас, погоди. – Вздохнул Скоряков. – Опять всё переигралось. Я завтра на этой должности последний день. И раз мы все в сборе, то здесь узким кру́гом проводы устроим, а потом вы с Аней всё-таки ко мне. Жена очень ждёт, она сильно переживала. А где Лисицына, кстати?

– Вот сын у меня её давеча тоже спрашивал, где она! Я откуда знаю. Это она мой начальник, а не наоборот! Анна Михайловна мне не докладывает. – Стас встал со стула. – Вот могли хоть до завтра с такими вестями подождать. – Скривился он. – Ладно, пошёл я. Устал как собака последняя.

Стас попрощался со Скоряковым и вышел на улицу. Он сел в такси и, назвав адрес, откинулся в кресле. За окном проносились городские пейзажи, ходили по-летнему счастливые люди, а Стас не мог примириться с тем, что произошло за последние дни. Вроде всё складывалось неплохо, есть огромное, но обозримое поле для работы.

Такси остановилось у входа на кладбище. Визгликов прошёл знакомой доро́гой, присел на скамеечку внутри ограды и долго смотрел на смеющееся лицо девушки на фотографии.

***

Глафира подошла к подъезду, покивала сидящим на скамейке старушкам и вздохнув взялась за ручку двери. Предстоял вечер рассказов и выдумок, Глаше просто необходимо было успокоить родственников. Но в квартире было тихо, дома никого не было, хотя девушка предупредила, что скоро приедет. Но Глаша испытала сильное облегчение оттого, что она одна. Девушка даже отправила домой Кирилла, настойчиво предлагающего её проводить.

Ванная наполнилась густым теплом и ароматом клубники, Глафира поболтала рукой в воде и, сбросив на пол одежду, погрузилась в горячее пенное марево. Она прикрыла глаза и почувствовала, как отмокает каждый сантиметр тела и, впитывая долгожданный отдых, расслабляется. Неприятный холодок, всё это время сводящий спину судорогой, потихоньку исчезал, сползал цепкий страх. Глашины плечи начали подпрыгивать, она улыбнулась, стала хихикать, и уже через минуту хохотала и лупила руками по воде. Истеричный торнадо летал по ванной комнате, девушка схватила со стены полотенце, зарылась туда лицом и долго кричала, пытаясь совладать с накатившим на неё ужасом.

Спустя некоторое время, она почувствовала, что вся дрожит, вода уже давно остыла и качалась холодной жижей вокруг. Глаша с содроганием вынула пробку из сливного отверстия. Она смотрела, как водоворотом уходят вниз её страхи, сомнения, детство, до сих пор жившее внутри, и желание сделать мир добрее. Теперь ей просто хотелось помочь очистить жизнь от скверны, которую она разглядела вблизи. Но для этого нужно сначала научиться быть взрослой и выставить приоритеты!

***

С раннего утра Визгликов был уже на работе. Он недовольно косился на улицу, где весна под конец своего правления решила расплакаться, и теперь шёл дождь, и где-то вдалеке шкворчал гром. Стас уже заполнил тонну бланков, подбил бумажную работу и отправился к аппарату за кофе, потому что банка в кабинете была предательски пустой. Выйдя в коридор, он увидел, что на работу деловито чешет ещё одна ранняя пташка, а именно Глаша. Но сегодня она была какой-то другой. Потом Визгликов вспомнил, что никогда ещё Глафира не приходила на работу в джинсах, кедах и футболке. Она всегда была яркой райской птичкой, пыталась внести в сдержанный стиль их команды буйство красок, сопровождавших её одежду, но никогда Глаша не была серой молью, коей сейчас пыталась стать.

– Глафира, а ты знаешь какая у тебя основная обязанность? – Без приветствия начал Стас, надменно глядя на девушку.

– Доброе утро! Да, знаю. Раскрывать преступления! – Ответила она.