– Тебя рвало?

Лэйси кивнула, чуть приоткрыв глаза.

– Три раза, – прошептала она.

– Дай мне знать, если тебя снова затошнит, чтобы я успела остановить машину.

– Гм-мм. – Лэйси снова закрыла глаза. Она продремала почти всю дорогу до дома Оливии. Та устроила девочку в гостевой спальне, решив, что утром она еще успеет поговорить с Лэйси о возникшей проблеме.

Из своей спальни Оливия позвонила Алеку:

– Это Оливия. Прости, что разбудила тебя.

– Ничего. – Его голос звучал совсем сонно. – Что случилось?

– Лэйси у меня дома.

– Почему?

– Она была на вечеринке, слишком много выпила и позвонила мне очень расстроенная. Я забрала ее оттуда и привезла к себе.

– Я за ней приеду, – вызвался Алек.

– Нет, не надо, твоя дочь спит. Я привезу ее домой утром.

– Я не хочу, чтобы ты с ней возилась.

– Мне это нетрудно. У меня выходной. Ладно, Алек, поговорим обо всем завтра.

На следующее утро Лэйси встала бледная, глаза у нее покраснели. Она сидела за столом в отвратительно пахнувших джинсах и футболке, ложка за ложкой сыпала сахар в свой кофе. Она была трезвой и очень молчаливой. Оливия поставила перед ней тарелку с тостами и села напротив.

– Когда ты мне позвонила вчера вечером, ты сказала, что у тебя задержка.

Лэйси испуганно вскинула на нее глаза.

– Я это сказала?

Оливия кивнула.

Лэйси застонала и откинулась на спинку стула.

– Не могу поверить, что я тебе такое выдала.

– Ты знаешь, когда они должны были начаться?

Лэйси закрыла глаза и только покачала головой.

– Ты занималась сексом после последних месячных?

Она поморщилась и покраснела.

– Я не могу с тобой об этом разговаривать, Оливия.

– Просто скажи мне, есть ли вероятность того, что ты беременна.

Лэйси кивнула.

– Мы сегодня же съездим ко мне на работу и сделаем тест.

Девочка открыла глаза и посмотрела на Оливию.

– О господи, Оливия, что, если я беременна? Я должна буду родить ребенка. Я не думаю, что решусь на аборт. Мать убила бы меня. Она ненавидела аборты.

– Но ты и твоя мать – это два разных человека.

Лэйси как будто удивилась этой мысли.

– И все-таки, – она затрясла головой, – не знаю, что мне делать.

– Давай подождем и посмотрим, как обстоит дело. Незачем волноваться заранее.

Они ждали в кабинете Оливии, пока Кэти Браш делала анализ. Лэйси не хотела разговаривать. Она сидела в кресле у окна, играла с веревкой жалюзи. Когда зазвонил телефон, она замерла в напряженной позе.

Оливия сняла трубку.

– Результат отрицательный, – сообщила Кэти.

Оливия поблагодарила ее и повесила трубку. Она посмотрела через стол на Лэйси.

– Ты не беременна.

Лэйси закрыла лицо руками и расплакалась.

– Я так испугалась, – призналась она. – Я ни о чем другом даже думать не могла. Я едва не рассказала тебе, когда оставалась у тебя ночевать. Но я побоялась, что ты сочтешь меня шлюхой и все такое.

Оливия покачала головой:

– Я не стала относиться к тебе хуже, Лэйси. Посмотри на меня.

Девочка сложила руки на коленях и взглянула на Оливию.

– Ты должна рассказать отцу.

Покрасневшие глаза Лэйси выражали недоумение.

– Что я должна ему рассказать?

– Ты сама знаешь.

– Ведь я же не беременна! Зачем мне его огорчать? Нет причин для того, чтобы я ему рассказывала.

– Есть очень веская причина. Он твой отец. Ему необходимо знать, насколько серьезные вещи происходят с тобой.

– А что, если я ему не скажу?

– Тогда это сделаю я.

Лэйси сорвалась со стула.

– А я-то думала, что могу тебе доверять!

– Ты можешь доверять мне, потому что я никогда не посоветую тебе плохого.

– Hу ты и стерва! – Лэйси снова рухнула на стул. – Отец убьет меня, Оливия, он… – Она затрясла головой, по щекам покатились слезы.

Оливия встала.

– Твой отец должен знать, Лэйси. – Она взяла со стола ключи от машины. – Поехали.

Лэйси понуро побрела за ней. По дороге домой она смотрела в окно машины, лишь изредка злобно косилась на Оливию.

– Зря я тебе проболталась, – проворчала она. – Я думала, тебе можно верить.

Лэйси вошла в дом первой, пробежала мимо отца и поднялась по лестнице наверх. Алек выжидательно посмотрел на Оливию.

– Мы можем поговорить в кабинете? – спросила она.

Он кивнул, провел ее в комнату рядом с гостиной и сел в свое кресло у письменного стола. Оливия устроилась на стуле у стены.

– Лэйси думала, что беременна, и была очень этим напугана.

На лице Алека появилось выражение крайнего изумления, он покачал головой.

– Только не это!

– Твоя дочь не беременна, она утром сдала анализ. Лэйси знает, что я говорю с тобой об этом, и поэтому расстроена. Но я думаю, что ты должен знать.

Алек кивнул. Возведя глаза к потолку, он сердито поинтересовался:

– Видишь, Анни? И что теперь с этим делать?

Оливия встала.

– Забудь о том, что Анни могла сделать, сказать или почувствовать. Тебе никогда не приходило в голову, что Анни могла ошибаться? – Она схватила сумочку, толкнула дверь кабинета, но задержалась на пороге. – Твоей дочери только исполнилось четырнадцать. Все эти годы она сама воспитывала себя. Она боялась, что ждет ребенка. Так забудь об Анни. Сейчас Лэйси нужен ты. Ей необходим отец.

Оливия торопливо вышла, едва не сбив с ног Трехлапого. Из машины она посмотрела на окно спальни Лэйси, гадая, не потеряла ли она и Алека, и его дочь.

Алек долго сидел в кабинете, прислушиваясь к тишине в доме. «Лэйси боится оставаться с вами наедине». Кажется, так сказала ему школьный психолог. Он встал и направился к лестнице.

Постучав, Алек вошел в комнату Лэйси. Дочь сидела на кровати, скрестив ноги, непричесанная, заплаканная. От нее несло прокисшим пивом.

– Прости меня, папочка.

Алек сел рядом, притянул ее к себе, и впервые за долгое время Лэйси не стала вырываться. Она плакала у него на плече, ее спина вздрагивала от рыданий под его ладонью. Алек гладил дочь по волосам, боясь заговорить, боясь, что голос его подведет.