Сценка, описанная Валентином Берестовым, это, конечно, откровенная издевка, но чего ожидать, если чиновники пытались командовать поэтами?

Третьего января 1958 года президиум ЦК сформировал Комиссию ЦК КПСС по вопросам идеологии, культуры и международных партийных связей. Суслова сделали ее председателем, в состав комиссии включили Фурцеву, Куусинена, Мухитдинова и Поспелова. Предполагалось, что комиссия займется изучением проблем международной пропаганды и теоретических вопросов международного рабочего движения и будет следить за освещением этих проблем в советской печати. Теориями секретари ЦК, ясное дело, заниматься не стали. Комиссия превратилась в верховную инстанцию, принимавшую политические решения по текущим вопросам науки, культуры, искусства.

В партийном руководстве тех лет все были догматиками. Но Екатерине Фурцевой катастрофически не хватало общей культуры и образования, поэтому ее выступления на идеологические темы производили особенно мрачное впечатление.

— Всем известно, какую жесточайшую борьбу и наступление ведут все наши враги на идеологическом фронте, — наставляла аудиторию Фурцева. — Работают сотни радиостанций, сотни газет, и все направлено на то, чтобы добиться раскола единства социалистического лагеря, чтобы подорвать авторитет нашей страны.

Екатерина Алексеевна произносила написанные ей помощниками речи, возможно, не отдавая себе отчета в собственных словах. На Советский Союз и социалистические страны действительно вещали несколько радиостанций. Аудитория у них была сравнительно небольшая, и полагать, что в конце 1950-х годов передачи иностранного радио как-то влияли на ситуацию в стране, нелепо… Конечно, о положении в Советском Союзе периодически писала вся мировая пресса, но в нашу страну она не попадала. С иностранными газетами и журналами знакомился в спецхранах только узкий круг идеологических чиновников.

Но западное влияние было привычным объяснением «негативных явлений», то есть попыток советских людей разобраться, что происходит, и высказать собственное мнение. Все высшие идеологические чиновники начали свою карьеру в сталинские времена, выучка у них была соответствующая.

Петр Поспелов много лет редактировал «Правду». В годы холодной войны главный партийный орган получил указание регулярно публиковать передовицы на международные темы. Текст предварительно посылался Сталину и Молотову. Однажды уже около полуночи фельдъегерь привез Поспелову пакет от Молотова, вспоминал один из ветеранов «Правды». Распечатали пакет и увидели, что от первоначального варианта осталось буквально три слова. Остальное переписано рукой самого Молотова. Новый текст перепечатали и отправили в типографию набирать. А в два часа ночи главному редактору «Правды» позвонил Сталин и сообщил, что он считает текст передовицы подходящим и его можно публиковать… Поспелов растерялся: что же делать? Сталинского распоряжения ослушаться нельзя — надо печатать тот текст, который вождь просмотрел. Но как быть с Молотовым?

Поспелов встал, подтянул галстук, снял трубку вертушки и набрал номер Молотова. Он робко рассказал Вячеславу Михайловичу о ситуации и попросил указаний. Молотов помолчал и спросил:

— У вас есть мой текст? Возьмите в руки. Взяли? Разорвите и бросьте в корзину.

И повесил трубку.

Холодная война являлась не столько силовым столкновением супердержав, сколько войной идеологий. Или, точнее, идей. Археологические исследования идеологических развалин открывают неприятную истину: семена страха, предубеждений и ненависти к окружающему миру прорастали вновь и вновь. Запасы злобы и вражды стратегического значения переходили от одного поколения к другому.

На президиуме ЦК неоднократно обсуждали вопрос о том, как оградить советских людей от влияния иностранного радио.

— Давайте поручим товарищу Устинову, — распорядился Хрущев, — чтобы вместе с министром Калмыковым разработали вопрос о том, чтобы производить радиоприемники, которые работали бы только на прием от наших станций.

Дмитрий Федорович Устинов как заместитель главы правительства руководил оборонным комплексом, Валерий Дмитриевич Калмыков был председателем Госкомитета по радиоэлектронике.

В социалистическом лагере передачи иностранного радио — американского, британского, западногерманского — воспринимались как враждебные акции. Даже обычные новости о том, что происходит в мире, считались опасными — настолько они расходились с советской пропагандой. Передачи глушили — по мере возможности. Но это не значит, что о их содержании не знали в Москве. Все программы записывали и рассылали идеологическим чиновникам по списку, утвержденному ЦК. Особенно тревожилось руководство Гостелерадио — именно оно должно было решать, что именно позволить советским людям услышать, а что глушить.

И 26 сентября 1962 года отдел пропаганды и агитации ЦК КПСС доложил своему начальству:

«Государственный комитет Совета Министров СССР по радиовещанию и телевидению вносит предложение о переходе от выборочного к сплошному глушению радиопрограмм „Немецкой волны“, передающихся с 1 августа с. г. радиостанциями ФРГ из гор. Кёльна на русском языке. Необходимость этого мотивируется тем, что передачи „Немецкой волны“ носят ярко выраженный антисоветский и антикоммунистический характер.

В соответствии с указанием ЦК КПСС от 7 августа с. г. Госкомитету поручено применять по отношению к передачам из Кёльна на русском языке порядок выборочного глушения клеветнических материалов, действующий в настоящее время в отношении передач „Голоса Америки“ и „Би-Би-Си“. Переход к сплошному глушению потребовал бы значительных дополнительных технических средств.

Полагаем, что нет необходимости изменять установленный порядок по отношению к радиопередачам „Немецкой волны“. В то же время считаем нужным обратить внимание Госкомитета на необходимость строгого контроля за этими передачами с тем, чтобы заглушить все клеветнические антисоветские материалы.

Просим согласия».

Суслов написал на записке: «Согласиться».

Президиум ЦК 25 апреля 1963 года одобрил предложения секретаря ЦК Леонида Федоровича Ильичева, изложенные в записке, которую он представил 30 марта:

«Глушение зарубежных передач, как средство защиты от враждебной радиопропаганды, было введено с 1949 года. Тогда вещание на Советский Союз из капиталистических стран составляло всего около трех часов в сутки. В настоящее время пропаганду на Советский Союз ведет 131 радиостанция на 21 языке народов СССР…

На создание помех враждебным передачам в настоящее время используется почти половина мощностей всех радиостанций Советского Союза… Как показала жизнь, глушение передач из-за рубежа полностью не достигает цели и носит скорее символический характер. Практически заглушаемые радиопередачи из капиталистических стран слышны по всей стране (за исключением крупных административных центров)…

Возможно ли заглушить все иностранные передачи? Практически нет…»

Леонид Федорович Ильичев считал необходимым прекратить выпуск радиоприемников с коротковолновым диапазоном, «оставив временно выпуск таких приемников только для экспорта, служебных целей, а также для продажи населению Севера страны и районов с отгонными пастбищами в Казахстане и республиках Средней Азии».