— Конечно, Майк.

— Мы пробудем здесь до пасхи. На праздничный уик-энд ждем вас с Дэвидом в гости. Ди устроит напоследок роскошный прием. А потом… у меня есть для тебя настоящий сюрприз.

— Какой?

— Каннский кинофестиваль.

— Что?

— Помнишь, мы говорили о нем в Швейцарии, ты еще мечтала туда попасть? Так вот, примерно в одно время с фестивалем состоится турнир по триктраку в Монте-Карло, и я уговорил Ди поехать. Мы остановимся в каннском отеле «Карлтон» — тебе уже есть двадцать один год, так что я смогу повести тебя в казино, обучить «железке», «баккаре»… Мы посмотрим картины… увидим моих старых друзей… Возможно, я преподнесу тебе и другие сюрпризы…

— Майк, когда это произойдет?

— Начало в мае. Если мы прилетим числу к пятнадцатому, то нам хватит времени на все. Ди успеет вернуться в Нью-Йорк из Палм-Бич, навести порядок в «Пьере» — сейчас там все в чехлах и пыли. А я смогу посмотреть новые постановки. Может быть, ты походишь со мной, если Дэвид согласится провести несколько вечеров без тебя. Но я должен научить тебя играть в триктрак. Я делаю большие успехи и, в конце концов, буду играть по-крупному. Сейчас играю по пять долларов за очко. Но это дело времени…

— Ты счастлив, Майк?

— Я играю, и мне везет — из этого состоит жизнь, во всяком случае, для меня.

— Я рада.

— Как у тебя с Дэвидом?

— Он очень славный молодой человек.

— Это верно.

— Боюсь, что…

— Появился кто-то еще?

— Да… Майк…

Внезапно она поняла, что готова рассказать ему все. Он поймет.

— Майк… я познакомилась с одним человеком… кажется… нет, я знаю…

— Кто он?

— Майк, у него семья.

— Продолжай.

Его голос вдруг стал жестким.

— Не говори мне, что это шокирует тебя.

— Это вызывает у меня отвращение. Я развлекался с девками. Считал их шлюхами, даже если они были звездами, потому что они шли на это, зная, что у меня есть жена и ребенок. Поэтому когда ты… в двадцать один год… имея все… и даже такого влюбленного в тебя поклонника, как Дэвид…

— Любовь должна быть взаимной, Майк.

— Из всех мужчин, с которыми ты могла бы встречаться, ты выбрала женатого. И, конечно, у него есть дети.

— Один ребенок.

— Он может развестись?

— Не знаю. Он…

— Не говори. Мне все ясно. Он из рекламного агентства… разменял четвертый десяток… ему надоела девушка, на которой он женился в начале карьеры… он упрятал ее в Уэстчестер…

— Майк… все не так.

— Дженюари, скажи мне одну вещь. Ты… ты была близка с этим человеком?

Она уставилась на телефон, не веря своим ушам. Ее поразила эта фраза: «ты была близка…» и его смущенный голос. Он напоминал проповедника… это был не Майк. Она не могла сказать ему. Потрясенная необходимостью что-то скрывать от Майка, она услышала, как произносит:

— Ну, Майк, все не так серьезно. Я просто сказала, что познакомилась с одним человеком. И…

— Дженюари, я когда-либо дал тебе дурной совет? Выслушай меня сейчас… пожалуйста. Не встречайся с ним больше. Он не может уважать тебя… ведь ты знаешь, что он женат.

— Майк, ты говоришь, как человек, отставший от жизни на три поколения.

— Я говорю со своей дочерью. И мне плевать, что все изменилось. Конечно, сейчас больше сексуальной свободы. Я не был бы шокирован, узнав, что ты переспала с Дэвидом… скажем… за несколько месяцев до вашей свадьбы. Или что ты уже переспала с ним и он не подошел тебе. Это сегодняшний день. Новая свобода. Все стало иным. Но чувства мужчин не меняются. Позволь заметить — они не уважают девушек, которые спят с ними, зная, что у них есть жены. Потому что какую бы историю он тебе ни рассказал… о том, что они спят в разных спальнях… что между ними существует соглашение — в любом случае в те вечера, когда мужчина не встречается с любовницей и остается дома, он ложится в постель с женой. Даже если он трахает ее из жалости. Я это знаю… по собственному опыту. И они относятся к своим женам с уважением, потому что чувствуют себя виноватыми перед ними. И чем лучше девушка в постели, тем сильнее чувство вины. Когда оно становится очень сильным, а девушка не желает довольствоваться несколькими вечерами в неделю… редкими тайными путешествиями… начинает предъявлять большие претензии — ее бросают, чтобы на несколько недель, пока не найдется замена, вернуться к жене. Избавь меня от этой чепухи о свободе отношений. Женатый мужчина всегда остается женатым мужчиной — в пятьдесят девять, шестьдесят или семьдесят. Меняются закон и мораль, но не отношения между людьми.

— О'кей, Майк. Успокойся. Со мной все в порядке…

— Хорошо. Возвращайся к Дэвиду или найди кого-нибудь вроде него. Порадуй отца. Я поговорю с тобой позже на неделе. Пора идти в гольф-клуб. Я играю по-крупному — когда везет, надо рисковать.

Дженюари услышала щелчок. Положив трубку, она бесцельно уставилась на пустой двор. Она, верно, потеряла разум, если решила, что Майк поймет ее. Даже если бы он не остановил Дженюари своими словами, она не смогла бы рассказать ему все. А не объяснив отцу ситуацию, она не сумела бы убедить Майка в том, что Кольт по-настоящему любит ее, что их отношения отличаются от его прежних романов. Она подумала о Томе… От любви и нежности у нее защемило в груди. Большой, сильный, удивительный человек… она способна сделать его счастливым.

Зазвонил телефон. Она едва не подвернула ногу, бросившись к нему.

— Алло…

Дженюари замолчала. Она собиралась произнести: «Алло, Том». Но это был Майк.

— Слушай, я не могу идти играть в гольф, закончив так разговор с тобой. Если этот тип, который нравится тебе, на самом деле порядочный малый, хочет развестись с женой и ты действительно его любишь, тогда…

— О, Майк… все обстоит иначе.

— Я старался говорить легкомысленно, чтобы скрыть свое волнение. Извини.

— Все в порядке, Майк.

— Я люблю тебя, детка. И помни — ты можешь рассказать своему отцу все. Ты это знаешь, да?

— Да, Майк.

— Ты любишь меня?

— Конечно.

— О'кей. Позвоню тебе на днях.

Остаток дня она провела у телефона. Том позвонил в пять.

— Я послал за тобой автомобиль. Ты приедешь в «Плазу»?

— Конечно, Том. Как ты себя чувствуешь?

— Я почувствую себя хорошо, увидев тебя.

Поток машин в городе был плотным. Дженюари нервничала, метр за метром продвигаясь к «Плазе». Добравшись до отеля, она побежала по коридору к номеру Тома.

Он выглядел усталым, осунувшимся, но когда Дженюари оказалась в объятиях Тома, его улыбка посветлела. Сев на диван и отпив бербон, он обрисовал ей ситуацию. Грабитель находится в коме, но против Тома не выдвинуто обвинение. У преступника длинный послужной список. Полиция разбирается сейчас с его сообщником.