Но г-н Лалуэт молчал, потупив взор, и физиономия у него была скорее скорбной, чем насмешливой.

– Вы, наверное, шутите! – воскликнул г-н Патар, хватая его за рукав.

– Нет, нет, – ответил г-н Лалуэт, качая головой с самым сокрушенным видом, как провинившийся ребенок, – я совсем не шучу.

Г-н непременный секретарь, которого начинала бить дрожь, настаивал:

– Что же это такое, а? Ну-ка, ответьте мне! Посмотрите мне в глаза!

Г-н Лалуэт поднял глаза на г-на Патара и воззрился на него таким умоляющим и полным тоски взглядом, что тому стало яснее ясного – эти глаза не лгут.

Г-н непременный секретарь почувствовал, как мурашки пробежали по всему его телу с головы до ног: кандидат в Академию не умеет читать! Он произнес одно долгое «О-о-о», которое красноречивее всего свидетельствовало о состоянии его души. Потом упал в кресло и простонал с глубоким вздохом:

– До чего же нелепо!

Повисло унылое молчание. Наконец г-н Лалуэт осмелился взять слово:

– Я бы, конечно, мог скрыть это от вас, как от других. Но ведь вы состоите в непременном секретариате, через который должна проходить вся моя переписка. Рано или поздно у вас появился бы случай подсунуть мне какую-нибудь вашу писанину… – При этих словах г-н Ипполит Патар возвел глаза к небу – «подсунуть писанину»! – …И вы бы наверняка обо всем догадались. Вот я и подумал, что будет гораздо лучше с вами договориться, чтобы никто никогда ничего не узнал. Вы не отвечаете? Может, вас эта речь беспокоит? Так вы не делайте ее слишком уж длинной, и тогда я с вашей помощью выучу ее наизусть. Сделаю все, что хотите. Но не молчите же, скажите хоть что-нибудь!

Г-н Патар не отозвался. Он был сражен на месте. Он всякого насмотрелся за последние месяцы, но это уж чересчур! Кандидат в Академию, не умеющий читать!

Понадобилось еще некоторое время, прежде чем он решился выразить обуревавшие его чувства.

– О Боже! – воскликнул он. – Как это нелепо! Как нелепо! Вот он, долгожданный кандидат… и надо же! Он не умеет читать! Он всех устраивает! Он совершенно всех устраивает! Но он не умеет читать! О Господи, как это нелепо! Нелепо! Нелепо! Нелепо! – И он накинулся на г-на Лалуэта: – Как так получилось, что вы не умеете читать? Ведь это же в голове не укладывается!

Г-н Лалуэт отвечал с полной серьезностью:

– Так вышло потому, что я никогда не посещал школу. Отец заставлял меня работать в лавке с шести лет. Он утверждал, что нечего меня учить наукам, которых он сам не знал и, тем не менее, не нуждался, а наоборот, преуспел в своем деле. Он ограничился тем, что обучил меня своему ремеслу, а он, как и я, был антикваром. Я и знать не знал, что такое буквы, но уже в десять лет меня не могли провести фальшивой подписью на картине. А в семь лет я умел отличить кружево клюнийского плетения от алансонского. В итоге, даже не умея читать, я надиктовал свои труды, которые привели в восхищение самого монсеньора принца Конде.

Эта последняя фраза оказалась наиболее удачной и очень вовремя произнесенной. Она произвела на г-на непременного секретаря живейшее впечатление.

Он вскочил и яростно заметался взад-вперед. Г-н Лалуэт, наблюдая за ним уголком глаза, слышал, как г-н Патар что-то бормочет себе под нос (или скорее догадывался, чем слышал).

– Не умеет читать! Не умеет читать! – твердил г-н непременный секретарь и вдруг в бешенстве подскочил к г-ну Лалуэту. – Зачем вы мне это сказали? Зачем нужно было мне это открывать?

– Но ведь так будет честнее… правильнее…

– Та-та-та! Я бы, конечно, потом догадался, но позже! Когда это было бы уже не так важно! Слушайте! Давайте допустим, что вы мне ничего такого не говорили, идет? А я ничего такого не слышал. Я, знаете, немного туговат на ухо, вот я ничего и не слышал!

– Как вам угодно. Я вам ничего не говорил, а вы ничего не слышали.

Г-н Патар перевел дух.

– Невероятно! Никогда бы о вас такое не подумал, видя вас, слыша вас… – Новый вздох г-на непременного секретаря. – Что самое потрясающее во всем этом – ведь вы рассуждали, как настоящий ученый. Сейчас-то я могу вам в этом признаться, господин Лалуэт: мы были не в очень большом восторге, попав в вашу лавочку, но вы нас покорили, буквально сразили своей эрудицией! И вот… вы не умеете читать…

– Я полагал, господин непременный секретарь, что вы ничего об этом не слышали.

– Ах, да-да, извините. Однако это сильнее меня. Я теперь только об этом и буду думать. Всю свою оставшуюся жизнь. Это же надо – академик, не умеющий читать!

– Опять? – улыбнулся г-н Лалуэт.

Г-н Патар тоже попытался выдавить из себя улыбку, но она получилась довольно жалкой.

– Все равно это чересчур.

Г-н Лалуэт робко высказал мнение, что в жизни ко всему можно притерпеться, и добавил:

– Тем не менее, чтобы стать академиком, надо быть человеком ученым. А я сумел доказать кое-кому из этих господ, что некоторые вещи знаю лучше, чем они.

– О, да! Вы нам вещали о римлянах и греках, об анемии и анимизме, о Витрувии. Откуда такие познания?

– Из словаря «Ларусса»[42], господин непременный секретарь.

– Из словаря «Ларусса»?

– Ну да. Иллюстрированное издание.

– Почему иллюстрированное? – закричал совершенно ошеломленный г-н непременный секретарь.

– Из-за картинок. С ними мне как-то легче. Я ведь не разбираюсь в этих маленьких закорючках, называемых буквами.

– Так вы выучили наизусть словарь «Ларусса»? Но как вам это удалось?

– Мне читала его вслух госпожа Лалуэт. Это было наше совместное решение. Мы приняли его, когда я собрался с духом выдвинуть свою кандидатуру в Академию.

– В таком случае было бы, наверное, лучше выучить «Академический словарь»!

– Я подумывал об этом, – засмеялся г-н Лалуэт. – Но потом отказался от этой затеи. Вы бы его сразу узнали.

– Да-да, правда…

Г-н Патар умолк, глубоко погрузившись в свои мысли.

Этот человек, не умевший читать, проявил столько ума, проницательности и смелости, что тут было над чем подумать. Г-н непременный секретарь знал в Академии многих таких, которые, хоть и умели читать, но в подметки не годились Гаспару Лалуэту.

Антиквар прервал его размышления:

– Я пока, правда, только на букве «А», но уже скоро закончу и двинусь дальше.

– Что? Вы пока еще на «А»?!

– Ну да. Ведь именно с нее начинаются абак, анемия, анимизм, господин непременный секретарь, благодаря которым я имел счастье покорить вас.