– Но у нас не было… – внезапно вырвалось у Клариссы.

Донья Бруна покачала головой.

– Кого это интересует? Ксавьер любил тебя. Он был бы рад, если бы узнал, что ты когда-нибудь станешь хозяйкой в Санта-Ане.

На миг в памяти Клариссы всплыли воспоминания о Ксавьере. Она понимала, что донья Бруна права, и все же… Кларисса чувствовала, что во рту все пересохло от волнения. Она глубоко вздохнула, прежде чем продолжить.

– Вы… Вы не… – сделала она очередную попытку.

– Не умру? – Донья Бруна печально и устало улыбнулась. – Нет, это случится… И я рада этому. Какой смысл мне жить дальше? Те, кого я любила, покоятся с миром. Те, кого я ненавидела, – мертвы. Я и без того слишком много страдала. Ты знаешь, как долго эта жизнь была для меня просто мукой? Слишком долго…

Теперь голос доньи Бруны стал громче и увереннее. Кларисса едва не вздрогнула, заметив почти осуждающий взгляд пожилой сеньоры. Она чувствовала, как в душе угасает сопротивление, так камень рано или поздно разрушают капли воды.

Неужели это ее долг? Неужели именно ей придется заниматься делами, а не оставлять эстансию таким людям, как дон Фернандо? Но тут внутри Клариссы зазвучали другие голоса…

– Я… и мои родители тоже… у нас есть все, что нужно, – промолвила она.

Она говорила об этом с родителями вчера вечером, когда они увиделись после нескольких лет разлуки. Им нужно было немного денег, чтобы отстроить ранчо, и еще немного земли. «Нам больше ничего и не нужно», – сказал тогда ее отец. Мать уверенно кивнула. «Мы хотим вернуть свое, чужого нам не надо», – добавили они.

Вдруг донья Бруна стала выглядеть очень уставшей. Ее взгляд вновь устремился в пустоту, потом она сомкнула веки. Кларисса вздрогнула, когда сеньора вновь заговорила с закрытыми глазами.

– Мне очень жаль, что все так завершилось. Знаешь, тут когда-то было замечательное место, полное любви, праздников и песен. Это был дом моих родителей. Мое наследство, я его получила в приданое. Тут я надеялась стать счастливой, мечтала, что эстансия наполнится детским смехом и любовью. Все это у меня было, пусть и короткое время. И я не хочу жаловаться. Думаю, когда-то я была самой счастливой и исполненной надежд невестой между реками Параной и Уругваем. И я бы радовалась всем сердцем, если бы Санта-Ана превратилась в место, которое я знала в детстве, чтобы тут опять царили смех и веселье. – Мимолетная улыбка появилась на лице доньи. – Помню качели в саду. Вспоминаю ветер, который трепал мои длинные черные волосы. Вспоминаю своих братьев и сестер, которые появились на свет, а теперь уже мертвы. Я уже не смогу превратить эстансию в такое хорошее место, каким она была. Слишком поздно.

Кларисса молчала, она смотрела на кольцо, подаренное Ксавьером, которое она носила на одном пальце вместе с кольцом Роберта. От этой вещи она никогда не хотела избавиться. Некоторое время она прятала кольцо в потайном кармане под юбкой, потом вновь надела. Роберт не возражал, он понимал, что так должно быть.

– У меня на самом деле с этим местом связано много плохих воспоминаний, – тихо произнесла она спустя некоторое время. – Лишь Ксавьера я хотела навсегда оставить в своем сердце. Ксавьер и наша любовь – это все хорошее, что было со мной в Санта-Ане.

Донья Бруна вздохнула:

– Я знаю, что тебя связывает с этим местом, Кларисса, и знаю слишком хорошо. Но ты все сможешь. Санта-Ана вновь станет прекрасным, добрым домом, если мы захотим этого.

Кларисса устремила взгляд в пол. Для нее представить такое было тяжело, бесконечно тяжело. Донья Бруна понимала, какие мысли ее терзают. Она протянула Клариссе мягкую, вялую руку. На губах вновь заиграла улыбка. Можно было понять, какой красивой когда-то была пожилая сеньора.

– Подумай о своих детях, – произнесла она. – Сохрани наследство для потомков.

Кларисса снова хотела возразить, но потом просто кивнула в ответ.

Возможно, донья Бруна и права. Быть может, когда-нибудь эта эстансия станет родной для Якоба.

– Я подумаю об этом, – пообещала она.

Аврора ускорила шаг. За последние месяцы столько всего произошло. Кларисса вновь увиделась с родителями. Аарон нашел мать, которая, правда, пока еще отказывалась встретиться с сыном. У Авроры отношения с Аароном складывались как нельзя лучше. Жаль только, что Хоакин наотрез отказывался принимать молодого фотографа, и это вселяло в Аврору неуверенность.

«Мы могли бы стать такой замечательной парой».

У Аарона дела в ателье шли так хорошо, что теперь он работал на улице всего два дня в неделю. «А я? – подумала Аврора и вздохнула. – Аарон все время говорит, что я могу учиться, но не стремлюсь к этому». Девушка совсем перестала общаться с доктором Грирсон и больше не работала медсестрой. Аврора была дочерью, подругой, бабушкиной надеждой на то, что хоть кто-нибудь из семьи станет в будущем заниматься извозчичьей фирмой.

Аврора почти дошла до площади, на которой договорилась встретиться с Аароном. Девушка ускорила шаг. Что же он имел в виду, когда говорил, что Аврору ждет сюрприз?

Ах, вот и Аарон! Сердце Авроры забилось быстрее, улыбка озарила ее лицо. Сегодня ее друг как раз работал уличным фотографом, и девушка уже предвкушала, что вскоре увидит замечательные снимки. Аарону всегда удавалось подметить то, на что никто пока еще не обратил внимания.

Девушка уже почти подошла к нему, как вдруг из тени дерева жакаранды вышла женщина. Аврора невольно замедлила шаг. Внезапно в душе у нее зародилось странное чувство, от горечи и остроты которого едва не сбилось дыхание.

Кто это? Девушка еще никогда не видела Аарона с другими женщинами, которые не были его клиентками.

– Аарон, – произнесла Аврора вместо приветствия, когда в следующий миг подошла к нему.

Аарон улыбнулся:

– Ты сегодня рано. Я ожидал тебя чуть позже.

– Неужели? – Аврора взглянула на незнакомку и ощутила необъяснимое отвращение, хотя заметила, что эта женщина намного старше, чем кажется на первый взгляд. – Ты нас не представишь друг другу?

– Ох! – Женщина протянула Авроре руку. – Ольга Мак-Кензи из Росарио, мы с Аароном – старые друзья. Когда-то он часто фотографировал для нашего семейного альбома. В Росарио лучше фотографа не было. Мы так по нему скучаем.

«Значит, она замужем?»

Аврора и не подумала представляться сама.

Аарон вздохнул.

– Ольга, позволь представить: Аврора Хофер, – произнес он.

Ольга улыбнулась:

– Аарон уже мне рассказал о вас кое-что, пока мы ожидали.

– Правда? И что же? – резко спросила Аврора. Она не могла объяснить, откуда взялось столько отвращения к Ольге Мак-Кензи. Да, эта женщина выглядела привлекательно и, очевидно, была зажиточной, но разве это могло послужить причиной для такого странного чувства?