Дождавшись лета, Октавия заметно повеселела. Наконец можно будет уехать на Капри, подальше от озлобившихся плебеев. Она не рассказывала мне о своей благотворительности, зато Витрувий как-то проговорился: в некоторых домах люди отвергали помощь, предпочитая красть или попрошайничать на улицах, лишь бы не принимать подачек патриция.

Когда наше судно, покинув берег Неаполя, взяло курс на маленький остров, где на скалах высился приморский дворец Августа, Александр повернулся ко мне:

— Думаешь, Красный Орел едет с нами?

Я посмотрела через перила на Октавию и Витрувия, отдыхавших на палубе под сенью тонкого льняного навеса.

— Стоит ему еще раз проявить себя, и в округе обыщут каждый дом.

— Не удивлюсь, — произнес мой брат, — если Капри уже кишит переодетыми солдатами, которые только и ждут его промаха.

— В Риме и это не помогало.

— Рим не остров, — заметил Александр.

Но вот минула первая солнечная неделя безмятежного отдыха в Приморском дворце; Красный Орел не напоминал о себе, и преторианские стражники понемногу начали утрачивать бдительность. Они резались в кости, лакомились пойманной рыбой и делали ставки на что попало — хотя бы на быстроту проплывающих лодок и на высоту ближайшей пальмы.

Теперь, когда Август и Ливия ни за кем не следили, нам разрешалось делать все, что угодно. Даже Тиберий и Друз постепенно втянулись в общее веселье, плавая вместе с Марцеллом на лодке к Синему гроту, где царевичи Рима устроили плавательный бассейн. Стены его покрывали росписи в виде Нептуна, вздымающегося из волн; статуэтки бородатого морского божества красовались и в нишах, высеченных прямо в скале. К окончанию лета, когда Клавдия осмелела настолько, чтобы тоже наведаться в грот, Агриппа и Юба отвезли нас на лодке.

— Интересно, почему здесь такая синяя вода? — спросила Клавдия.

Волны переливались восхитительными оттенками васильков, словно кто-то подсвечивал их изнутри.

— Внизу есть отверстие, — пояснил нумидиец, указав на скрытый от глаз проем в скале. — Туда проникают солнечные лучи, вот вода и светится.

— Я первый! — крикнул Марцелл.

И, сорвав тунику, бросился в воду в одной набедренной повязке. Клавдия отвернулась, а Друз и Тиберий последовали его примеру.

— Эй, ты с нами? — окликнул Друз Випсанию.

Девочка замерла на краю лодки.

— Кажется, там холодновато.

— Ерунда! — крикнул Луций. — Вперед!

С этими словами он столкнул ее вместе с Юлией за борт; девушки не успели даже раздеться. Александр поспешил нырнуть следом.

— А ты? — обратилась я к Клавдии, пряча сандалии на носу лодки, чтобы их не намочило брызгами.

— Что, в исподнем и нагрудной повязке?

— Подумаешь. — Я стащила тунику. — Мы каждый день здесь бываем.

Она застенчиво посмотрела на плавающих поблизости Юбу с Агриппой.

— Идем, — не сдавалась я. — Твой муж не против. Посмотри на Випсанию: разве он разрешил бы ей непристойные развлечения?

Помешкав, Клавдия все же избавилась от туники и медленно, боязливо коснулась волны пальцами ног.

— Что ты возишься? — крикнул Марцелл и стащил ее в воду.

Несчастная завизжала, но, промокнув как следует, довольно хихикнула:

— А здесь тепло. Будто в купальне.

— Видишь? — сказала я. — Ничего страшного.

И сама соскользнула за борт, чтобы подплыть к Марцеллу. Юлия в тот же миг оказалась рядом.

— Представляете, каково оказаться здесь во время прилива? — с тревогой промолвила Клавдия. — Если вода поднимется, мы будем в ловушке.

— До прилива еще несколько часов, — пообещал племянник Августа.

— И потом, — прибавила Юлия, — наверху есть тайная тропка, ведущая в горы.

Она указала в конец пещеры, где над маленькой известняковой площадкой начиналась крутая лестница.

— Ты уже пользовалась этой тропинкой?

Дочь Цезаря замотала головой.

— Тогда почему ты уверена?..

— Однажды мы видели, как по ней пробежала коза!

Клавдия посмотрела на брата.

— Это правда, — подтвердил он. — Не веришь, спроси у Агриппы.

И сестра немедленно поплыла к своему супругу.

— Какая беспокойная, — неодобрительно бросила Юлия.

— Как и все мои сестры, — ответил Марцелл. — Думаешь, почему Антония и Тония сейчас не с нами?

— Наверное, твоя мать им не разрешила?

Он покачал головой.

— Все можно, пока я рядом. Они просто боятся. Лучше будут играть на лирах или сажать в саду буксовые деревья.

— Скукотища! — недовольно сморщилась Юлия.

— В этом они похожи на мать, — заметил Марцелл. — Предпочитают простые и тихие радости жизни.

Тем летним вечером мне пришлось убедиться, что в простоте тоже есть свои прелести.

Мы собрались в триклинии поиграть, но Антония и Тония кости бросать не стали. Випсанию с Друзом, как самых младших, не допустили к игре. Эти четверо молча сидели на кушетке, наблюдая. Время от времени Юба или Агриппа отрывались от чтения, чтобы взглянуть, кто выигрывает. Марцелл постоянно шептал Юлии советы.

— «Четыре гадюки»! — воскликнул Луций после очередного ее броска.

— Все, я закончила, — простонала она.

— А когда же будет «Венера»? — возразил юноша. — Попробуй еще бросок!

— С вами вечно так: еще да еще! Оставьте себе мой выигрыш.

— Проигрыш, — поддразнил мой брат, но ей было все равно.

Я выбыла еще раньше, так что остались лишь двое соревнующихся. Когда наконец Луций победил Александра, я вдруг огляделась по сторонам.

— А куда подевался Марцелл?

— В сад ушел, — ответила Тония. — Вместе с Юлией. Наверное, сидят в беседке.

— В какой?

— У статуи Фортуны. Хочешь, я покажу дорогу?

Неожиданно нумидиец бросил читать.

— Оставь их в покое. Если ушли, значит, им нужно побыть вдвоем.

— Откуда ты знаешь?

Он ухмыльнулся.

— У меня есть глаза.

Я проворно встала с кресла, и Тония с готовностью повторила:

— Хочешь, я провожу?

— Да, — упрямо сказала я.

— Не трать понапрасну время. — Голос Юбы уже начал действовать мне на нервы. — Думаешь, ты в него влюблена? Тогда ты ничем не лучше девчонок из придорожных таверн. И потом, ему суждено быть с Юлией.