— Бродик?

— Что?

— Не могли бы мы… если ты не слишком устал… тебе даже делать ничего не придется… не могла бы я…

— О чем ты? — деланно удивился Бродик. Джиллиан наконец набралась мужества выговорить:

— Не могла бы я… любить тебя…

— И при этом мне даже пошевелиться не придется?

— Нет.

— Милая, без этого никак не обойтись, — засмеялся он. Ее руки медленно гладили бугрившуюся мускулами спину. Джиллиан постепенно сползала вниз, осыпая его поцелуями.

— Джиллиан, — умоляюще начал он.

— Тише, — шепнула жена. — На этот раз моя очередь любить тебя. Ты разрешил.

— Можно мне хоть слово сказать?

— Говори, так и быть.

— Все получится куда лучше, если позволишь мне перевернуться.

Он мигом оказался на спине, схватил ее и жадно поцеловал, одновременно развязывая ленты ее сорочки. Под его пристальным взглядом она покраснела, но храбро стянула сорочку и отбросила.

— Ты так прекрасна, — пробормотал он, снова целуя ее.

Время шуток и игр кончилось, едва разгорелась страсть. Трепеща в его объятиях, она с каждой минутой становилась все требовательнее. Он вошел в нее быстро, почти грубо, и наслаждение оказалось столь острым, столь ослепительным, что Бродик прикрыл глаза и громко застонал:

— Боже, ты великолепна!

И начал двигаться, неспешно, почти лениво, пока Джиллиан едва не обезумела. И когда наконец забилась в сладостных судорогах, Бродик, потеряв самообладание, с громким криком излился в нее и бессильно обмяк. Прошло немало времени, прежде чем сердце не перестало рваться из груди и он смог перевести дух.

— Ты убиваешь меня, — проворчал он, ложась на бок и притягивая ее к себе. Упругий задик вжимался в его чресла, запах их соития щекотал ноздри; единственными звуками, нарушавшими тишину, были треск дров в очаге и случайные вздохи Джиллиан.

— Я и не думала, что это так чудесно.

— Зато я думал, — возразил он. — Знал, с самого первого поцелуя. Предчувствовал, что в постели ты будешь неукротимой, и оказался прав.

— Все потому, что я люблю тебя, — сообщила она. — Вряд ли я вела… вела бы себя так с другим человеком.

— Но этого мы так и не узнаем, — заверил Бродик. — Ни один мужчина не коснется тебя.

Он, очевидно, возмутился самой возможностью подобного кощунства, и Джиллиан поспешно постаралась успокоить разгневанного мужа:

— Не нужен мне никто на свете. Я хочу только тебя. И буду вечно любить.

Ее клятвы согревали ему душу. Бродик прижался губами к тонкому запястью.

— Все еще ноет? — спросил он, глядя на рубцы, уродовавшие кожу.

— Нет, — покачала головой Джиллиан, отнимая руку, — но это так уродливо.

Бродик поцеловал раковинку уха.

— В тебе все прекрасно.

И стал целовать каждую отметинку, а к тому времени, как добрался до локтя, Джиллиан вся дрожала. Но потом, спустя много времени, уже когда стала засыпать, он тронул ее за плечо.

— Ты мне веришь?

— Как самой себе.

— Тогда назови имена англичан. Дремота улетучилась в мгновение ока.

— Сначала обещай кое-что.

— Что именно?

Она села, закуталась в плед и прислонилась к стене.

— Ты ведь помнишь, что мне придется вернуться в Англию? Я еще до свадьбы твердила об этом.

Поняв, куда она клонит, Бродик нахмурился:

— Разумеется, я все помню. И что же?

— Я открою имена, только если обещаешь, что ты, Йен и Рамзи не станете мстить, пока я не добьюсь своей цели и не спасу дядюшку Моргана. Ты человек слова, Бродик. Поклянись.

— Джиллиан, я не позволю тебе вернуться. Ты по своей воле идешь в смертельный капкан, и я не…

— Ты меня не остановишь.

— Ошибаешься, — рассердился Бродик и, сев, схватил ее в объятия.

— Мне нужно ехать.

— Ни за что!

— Бродик, теперь Морган и твой родственник, и твой долг заботиться о нем, не так ли?

— Я найду его, Джиллиан, и сделаю так, чтобы волоса с головы Моргана не упало.

Но Джиллиан покачала головой.

— Ты просто не знаешь, где его искать. Мне необходимо вернуться и закончить начатое.

Бродик попытался ее урезонить.

— Ты говорила, что негодяй потребовал привезти Кристен и шкатулку. Ты же приедешь с пустыми руками, а этим твоего дядю не спасешь.

— Барона куда больше интересует шкатулка, чем моя сестра. Я постараюсь убедить его, что Кристен мертва.

— А шкатулка? Ты ведь даже не знаешь, где она, верно?

— Я молюсь о том, чтобы Кристен вспомнила, — прошептала Джиллиан.

— А если нет?

— Не знаю! — вскричала она. — Но на карту поставлена жизнь Моргана. Неужели не понимаешь?

— Все понимаю, даже то, какая опасность тебе грозит. Если что-то случится с тобой…

Его голос дрожал, и Бродик осекся на полуслове, не в силах даже думать без содрогания о том, что жене может что-то грозить.

— Я этого не переживу, — пробормотал он.

— Обещай, Бродик.

— Нет.

— Будь же рассудительным, — уговаривала она.

— Я достаточно рассудителен. В отличие от тебя.

— Но ты знал… еще до того, как женился на мне… что я не могу иначе.

— Джиллиан, с тех пор все изменилось. Видя, что на мужа ничего не действует, Джиллиан изменила тактику:

— Ты мог бы защитить меня. Уберечь от всех неприятностей, верно?

Бродик не ответил.

— Если бы вы вместе с Йеном и Рамзи отправились со мной, я бы ничего не боялась. Сначала я найду дядю, а уж после того хоть камня на камне не оставьте от владений барона. Но не раньше.

— Значит, задумала в одиночку отправиться в логово демона? Ты не в своем уме, если воображаешь…

— Но ты же не желаешь послушать меня? Она явно не собиралась сдаваться. Но Бродику были до зарезу нужны имена.

— Так и быть, — согласился он и, прежде чем она успела порадоваться победе, пояснил: — Если твоя сестра хранит шкатулку или хотя бы знает, где она, и если обещаешь в точности выполнять все, что я прикажу, тогда позволю тебе ехать с нами.

— И подождешь убивать барона, пока дядя не окажется в безопасности?

— Даю слово.

Довольная Джиллиан поцеловала мужа.

— Клянусь Богом, Джиллиан, если что-то стрясется с тобой, мне не жить.