– Спасибо, капитан Ли. – В его голосе звучала благодарность и облегчение, которое почувствовала даже я. – Вы третий капитан, который согласился.

– Думаю, мы все в итоге согласимся: сужу по собственному Городу… Надеюсь, удастся что-то сделать, – добавила я.

Альва вздохнул. Это был горький вздох, от которого, наверное, вздрогнули звезды.

– Я тоже надеюсь».

Шестая запись:

«Катастрофа. Горе и ярость. Погибла „Дельта-6“. На этот раз все продлилось десять часов. Началось с помех: мы все слушали трансляцию суда над Одноглазым Джеком, и вдруг она оборвалась. Потом стали пробиваться слабые сигналы: на корабле паника. Потом призыв о помощи от подразделения связи. И опять помехи.

Очевидно, существо вернулось. Это какой-то бред. Если воспринимать серьезно, можно сойти с ума. Легче думать, что это какая-то космическая шутка. Но это реальность, и жизнь Города зависит от того, насколько правильно мы ее воспримем. Последние сообщения были от Одноглазых: „Помогите, помогите, помогите!“ Существо с зелеными глазами лишило их разума и способности к взаимодействию. Оно десять часов расхаживало по разбитому кораблю среди выживших, а потом уничтожило всё и всех. Ближе к концу я не выдержала:

– Неужели мы ничего не можем сделать? Что, если я туда полечу?..

– Не говори глупостей, Ли. Чем ты им поможешь?

– По крайней мере, узнаю, что это… по крайней мере…

В эфире раздался чей-то крик.

– Если ты погибнешь, никому лучше не станет.

– Станет, если узнаю, что убивает людей.

Тут корабль на экране начал разваливаться на куски. И – крики. Господи боже…»

– Пропусти несколько страниц, – сказал мальчик.

Джонини послушался. Его взгляд остановился на словах:

«Сквозь помехи я слышала голос Альвы: „Помогите! Ради бога, помогите!“ Что мне оставалось делать? Я связалась с Микером:

– Готовьте челнок. Я лечу туда.

– Но если кто-то узнает…

– В последний раз это продлилось десять часов. Достаточно, чтобы слетать и вернуться.

– А в первый – шестнадцать минут. Что будет сейчас, никому не известно. И плотность песка…

– Микер, я лечу. Готовьте челнок.

Через пять минут я уже выбегала из кабинета, когда в коридоре рявкнул голос:

– Капитан!

– Слушаю вас, судья.

– Микер сообщил мне, что вы направляетесь на „Сигму-девять“.

– А вам какое дело?

– Капитан, я запрещаю вам лететь. А если ослушаетесь, можете быть уверены: назад я вас не пущу.

Меня как током ударило.

– Кто вас уполномочил мне что-то запрещать?

– Я, если помните, отвечаю за моральный климат корабля. Если вы вернетесь обратно с „Сигмы-девять“, это ударит по морали.

– Господи, судья, чего вы так боитесь?

– А что, если вместе с вами прилетит Разрушитель?

– Разрушитель?

– Да. Существо с зелеными глазами, которое уничтожает…

– Что ж, по крайней мере, вы перестали винить во всем Одноглазых. Я лечу на „Сигму“, судья.

Я едва слушала его: слишком сильны были страх и гнев.

Села в челнок, задраила люк, отомкнула уши и глаза и дала сигнал к пуску. Резко открылись тройные створки шлюза, и я вылетела навстречу песку. На датчике было три и семь. На экране увеличивалась „Сигма“, похожая на серебряное яйцо.

Робот объявил:

– Ваши уши отомкнуты…

Я включила радио.

– …ваши глаза зрячи.

Люк открылся, я вплыла в шлюз, и стрелка на датчике рывком пошла вниз. К шлюзу присоединилась труба. Когда я выходила из трубы, желудок свело от страха – что я сейчас увижу? Внутри отдавался какой-то металлический гул, который я списала на перенапряжение. Но я шла по совершенно пустому коридору, и гул все нарастал. Где-то в районе навигационного отсека я поняла, что это в голове: что-то, как зуммер, громко вибрирует у меня в голове. Я свернула к городской площади, гадая, сколько мне осталось.

На площади я увидела людей. Они шли прочь, молча, шатаясь. Один упал, потом еще двое. Кого-то повело в сторону. Какая-то женщина прислонилась к колонне, но через секунду соскользнула на пол.

Я включила передатчик на поясе: надеялась узнать, куда отступили остальные. Только нажала кнопку – гул из головы переместился в динамик и стал реальным. Я пыталась сообразить, что делать, а он то нарастал, то стихал и вдруг сгустился в голос:

– Кто ты?

– А? – растерялась я. Хотела крикнуть: „А ты кто, черт возьми?“, но промолчала.

– Я Разрушитель. Ваши люди дали мне это имя. Кто ты, что осмелилась преследовать Разрушителя?

Это было очень странно. Я подумала, что кто-то из обезумевших жителей добрался до чудом уцелевшего передатчика.

– Где вы? – Передатчик был симплексный, но от волнения и расстройства я об этом забыла. Помню, крикнула еще: – Я хочу вам помочь!

И динамик проревел, вибрируя:

– Я здесь.

Дальше случилось вот что (думаю, бо́льшая часть была у меня в голове). Мои чувства, мысли, впечатления – все взвилось, закружилось ураганом, и из этого хаоса нетвердо выступило на площадь нечто огромное и сияющее. Оно приняло форму мужчины, нагого великана, но во всей его мощи было что-то призрачное. Из глаз его струился свет.

Это было нестерпимо, я закричала:

– Остановись!

И все остановилось. Мучительный спазм, и моя голова вернулась на прежнее место. Существо то таяло в воздухе, то возникало снова, мерцая, здесь и там на разрушенной площади.

– Я здесь, – повторило оно, но вибрирующий голос исходил теперь от его головы.

– Что ты делаешь?! – зло спросила я, и только тут до меня дошло, насколько ирреален этот разговор.

– Я… я… я не знаю. Помоги мне.

– Ты нас убиваешь – вот что ты делаешь!

– Я входил в их сознание очень медленно, очень осторожно, но они все умирали в муках. У них недостаточно широкое сознание.

Существо качалось, подрагивало, обретая форму и снова рассеиваясь, как сон.

Я понемногу приходила в себя, но сердце колотилось страшно.

– Но меня ты не убил.

– Ты сказала „остановись“. Я теперь не в сознании у тебя. Я просто образ в твоих глазах и ушах.

Все это было довольно непонятно.

– Тогда приблизь свой образ, только не… не повреди моему сознанию. Я хочу тебя рассмотреть.