И всё же я добрая баба, улыбнулась про себя Ольга Павловна, развалясь на заднем сиденье жёлтой “соньки” с рекламой “Кремлёвской водки” на крыше. Добрая я, добрая. Возьму и куплю Полине мальчика. На постоянку, чтобы два раза в неделю приходил и трахал. Если Юрочка с Игорьком благополучно съездят, тогда хватит денег на целый полк мальчиков, на целый легион лучших мальчиков города Москвы и прочих блядских окрестностей. Бери, Полина, пользуйся – не жалко для лучшей подруги ничего! Да, так и сделаю. Пойду в магазин “Мальчики” и попрошу взвесить три центнера самых лучших. Только где этот магазин? Там же, где тусуются педерасты и прочие маргиналы? Ольга Павловна не знала, где в Москве находится магазин по торговле мальчиками. Она вообще не касалась этой индустрии. Ей и не к чему пока было: любовников хватало, причем разных, от еврея до генерала. Если бы не сочувствие к подруге, ей вообще мысль о наёмных любовниках в голову бы не пришла.

Машина легко шла вдоль развороченных тротуаров омолаживающейся столицы, вдоль бесконечных её развалин и строительств, бомжатников её, дворцов, диких рынков, разбитых и взорванных автомобилей, шлюх и нищих, барыг, арбузных развалов, ментов, пугающих мирного жителя своим невероятным количеством, ротвейлеров на газонах, ларьков и бутиков.

С некоторых пор, возвращаясь по утрам от неистового Марка, Ольга Павловна не решалась пользоваться общественным транспортом. Как-то после такой вот самозабвенной ночи она рискнула поехать на метро, взялась за круглый железный поручень – и немедленно кончила, да так бурно, что какая-то оказавшаяся поблизости пожилая тётка с сумками в ответ толкнула её и нещадно выматерила. С тех пор – только такси.

– Простите, молодой человек, вас как зовут? – обратилась она к таксисту, смазливому кучерявому парню лет двадцати пяти, длинному, гибкому и тонкому.

– Максим, – ответил таксист. – А вас?

– Ольга Павловна. Я вам хочу задать вопрос, если позволите.

– Отчего же, – сказал Максим. – Если знаю ответ – отвечу.

– Московские таксисты знают всё.

– Ну уж и всё, – заскромничал Максим.

– Во всяком случае, так обстояло дело во времена моей молодости.

– Да вы прибедняетесь! – сказал Максим.

– А вы – льстите бессовестно.

– Вот и договорились, – сказал Максим. – В чём же ваш вопрос?

– Мой вопрос вот в чём… Где… Не знаю даже, как сказать…

– Да говорите как есть, не стесняйтесь, – сказал Максим и выключил вмонтированную в приборную доску рацию, которая всю дорогу шипела, бормотала что-то неразборчивое, ругалась и злобно выплёвывала из себя в салон непонятные номера. – Нас, извозчиков, обычно не стесняются…

– Я хотела спросить… где в Москве собираются… как бы это так… ну, словом, мужчины-проститутки, но гетеросексуалы? То есть, мужчины-гетеросексуалы, но проститутки?..

– Вам-то это зачем? – как-то устало спросил Максим, и Ольга Павловна увидела в зеркальце над ветровым стеклом, как его интеллигентную физиономию перекосило гримасой омерзения. – Вы-то вполне…

– Опять вы льстите, – сказала Ольга Павловна, пожалев, что затеяла этот малоаппетитный разговор. – Это не мне. Я хочу сделать подарок подруге.

– Мальчика?..

– Ну да, мальчика. Что в этом такого? Она – женщина совершенно неинтересная, пускай порадуется…

Ольга Павловна чуть было не произнесла “на старости лет”, но вовремя вспомнила, что ей и самой-то лет будет не меньше, чем Полине, и оборвала себя. Вообще надо оборвать этот разговор. На такие гнусные темы – с посторонним человеком… Это всё Марк несусветный, сбил её с панталыку.

– Мальчики, мальчики, мальчики, мальчики, – запел Максим. – Но ведь это денег стоит…

– Уж как-нибудь, – сухо сказала Ольга Павловна. – Ладно, не знаете, и не надо. Извините, что…

– А я не сгожусь для этого дела? – спросил Максим и белозубо улыбнулся своей пассажирке в зеркальце над ветровым стеклом.

– Вы? – удивилась та.

– Да. Пуркуа па? Варум нихт? Вай нот? Надзэ икэнай но са?

– А вы что, этим тоже занимаетесь?..

– Ну, пока не пробовал, – сказал Максим и засмеялся. – Но мне почему-то кажется, что у меня получится…

– Зачем это вам? – Ольга Павловна не переставала удивляться.

– Я женился недавно, – сказал Максим и простодушно посмотрел на неё вполоборота. – Скоро сын родится. Деньги во как нужны, честное слово! А в такси – сами знаете – труд каторжный, гор золотых не сулит. Понимаете? В университете я учился на кафедре топологии. Кому в наше время нужна топология? Вам нужна? Никому не нужна. Мне тоже. Поэтому я, не доучившись, пошёл работать в такси. Вы не сомневайтесь, ваша подруга останется довольна. С либидо, коитусом и фрикциями проблем не будет. У нас всё получится, как говорят в этой дурацкой рекламе по ящику…

– Ну хорошо, – несколько растерянно произнесла Ольга Павловна. – Как с вами связаться, на всякий случай?..

Максим протянул ей фирменную визитку с рекламой всё той же “Кремлёвской” и телефоном диспетчера. На задней стороне карточки был фломастером записан номер его машины.

– Скажите диспетчеру, что хотите заказать именно мою машину. Через час – я у вас.

Ольга Павловна посмотрела на визитку тем же взглядом, каким несостоявшийся наследник датского престола дивился на череп одного своего старого знакомого.

– Договорились? – спросил Максим и послал ей на заднее сиденье ещё одну белозубую улыбку.

Тут в её сумке запикал мобильник, и от необходимости отвечать водителю она была временно избавлена. Достав из сумочки маленькую трубку, она прочитала: “Оля, срочно приезжай в контору. Игорёк.”

– Сорри, герой-любовничек, – сказала Ольга Павловна бодрым голосом. – Меняем курс. Дуем на Полежаевскую. А насчёт всего остального считайте, что договорились.

Игорь Клесмет никогда не бывал таким изощрённым, как Марк, зато как засадит, так аж кости затрещат, как опоры железнодорожного моста под пролетающим на всех парах гружёным товарняком в 120 вагонов. Ольге Павловне в объятиях полковника Клесмета иногда казалось, что она – тореадор, неловко поскользнувшийся прямо перед несущимся на него быком и схлопотавший внутрь себя большой и острый рог на всю длину и во весь объём. Ощущение, пожалуй, шло той же амплитуды, только по приятности с точностью наоборот. Конечно, каждый день воевать с такой огромной штукой – Ольга Павловна бы взвыла. Но изредка – оно добавляло в её и без того бурную жизнь “сыра”, как выражаются душки кинематографисты.

Ольга Павловна миновала три поста, показав на каждом свой отдельный пропуск, и вошла в длинный казённый коридор, устланный сплошным ковром, причем ковёр, положенный сюда ещё в незапамятные времена, за годы ничуть не слежался и не потускнел, ибо количество пар ног, имеющих право по нему ступать, во все времена было строжайшим образом ограничено. Постучав в дубовую дверь, она вошла в кабинет Игоря Клесмета.