– А почему я не могу служить тебе? – Он положил руки на плечи девушки, которая стала теперь его якорем, цепляясь за который он мог побороть боль и нарастающую панику. – Я тебе нравлюсь – по крайней мере, иногда. И мы хорошо сработались.

– Ох, Люцивар, – обеспокоенно произнесла Джанелль, обхватив его лицо ладонями. – Ты мне очень нравишься – даже когда превращаешься в настоящую занозу в заднице. Но ты должен служить при одном из дворов Кэйлеера.

– Ты сможешь создать собственный двор через год-другой.

– У меня никогда не будет двора. Я не хочу обладать такой властью над жизнью других. Кроме того, ты не захочешь служить мне. Ты ничего не знаешь обо мне, не понимаешь…

Люцивар наконец потерял терпение.

– Чего? Что ты Ведьма?

На личике Джанелль отразилось потрясение.

Он мягко растер ее плечи и сухо произнес:

– Должен сказать, учитывая, в каком возрасте ты носишь Черный Камень, догадаться несложно, Кошка. Как бы то ни было, я понял, кто и что ты, еще в день нашей первой встречи. – Он попытался улыбнуться. – Той ночью, когда мы познакомились, я молил Тьму о сильной Королеве, которой я буду служить с гордостью и радостью, и пришла ты. Разумеется, ты оказалась значительно моложе, чем я представлял себе, однако это меня не смутило. Кошка, я прошу тебя. Я целую жизнь ждал возможности служить тебе. Я сделаю все, что ты захочешь. Только, пожалуйста, не отсылай меня прочь.

Джанелль закрыла глаза и прижалась головой к груди эйрианца.

– Все не так просто, Люцивар. Даже если ты сможешь принять, что я такое…

– Я уже принял тебя такой, какая ты есть.

– Есть и другие причины, по которым ты, возможно, не захочешь служить мне.

Что-то в его сознании неожиданно встало на место. Он успокоился. Люцивар прекрасно знал обычай предлагать Князю пройти испытание, чтобы заслужить определенные привилегии. Сознавала это сама Джанелль или нет, но она только что дала ему такой шанс.

– Сколько их?

Девушка непонимающе уставилась на него.

– Сколько этих причин? Назови число. Если я смогу принять их все, тогда мне решать, служить тебе или нет. Это будет справедливо.

Джанелль одарила его странным взглядом, который Люцивар не смог истолковать.

– А ты будешь честен с собой и со мной, говоря, что можешь принять меня такой, какая я есть?

– Да, – торжественно пообещал Люцивар.

Джанелль отошла от него и села так, чтобы он не смог прикоснуться к ней. Молчание продлилось несколько минут, с каждой секундой напряжение нарастало. Наконец она произнесла:

– Три.

Три. Не дюжина или около того, половину из которых можно было бы с легкостью отбросить. Всего три. Это означало, что он должен отнестись к каждой из них очень и очень серьезно.

– Хорошо. Когда?

Джанелль одним плавным движением поднялась на ноги.

– Прямо сейчас. Собирай сумку и приготовься задержаться в гостях на ночь, – произнесла она, быстрым шагом направившись к хижине.

Люцивар последовал за ней, но даже не пытался догнать. Ему предстояло пройти три испытания, которые определят, как пройдут следующие пять лет его жизни.

Она будет справедлива и беспристрастна. Понравится ей итог или нет, но она будет судить честно. Как и он.

Когда Люцивар наконец подошел к хижине, ему навстречу выбежали волки, предлагая приемному Брату своей стаи утешение.

Люцивар зарылся руками в густой серый мех. Если ему придется служить кому-то другому, неизвестно еще, увидит ли он когда-нибудь своих четвероногих друзей. Но Люцивар знал, что это не повлияет на его решение. Он не оскорбит ее пристрастностью, не воспользуется доверием. Но обязательно победит.

Сердце Люцивара бешено билось о грудную клетку. Он ни разу в жизни не был в Цитадели, даже во внешнем дворе. Ублюдок-полукровка никогда не был достоин чести войти в столь величественное место. В эйрианских охотничьих лагерях Люцивар твердо уяснил одно: какие бы Камни он ни носил, каким бы умелым воином ни был, позор рождения сделал его недостойным даже целовать ноги тем, кто живет в Эбеновом Аскави, Черной горе.

И вот теперь он здесь, идет вместе с Джанелль по огромным, просторным залам со сводчатыми потолками, проходит через открытые дворы и зеленые сады, пробирается по лабиринту широких коридоров – и покалывание между лопатками упорно твердит, что что-то наблюдает за ним с того мига, как он переступил порог Цитадели. Это нечто таилось в камнях, пряталось в тенях, создавало их там, где должен царить свет. Оно не было враждебным или угрожающим – по крайней мере, пока. Однако рассказы о том, что именно защищало Цитадель, в эйрианских охотничьих лагерях приберегались всегда на вечер и велись у горящего костра, после чего перепуганные мальчишки не могли заснуть.

Люцивар нервно передернул плечами и последовал за своей Леди.

К тому времени, как они добрались до верхних этажей, которые, судя по всему, были обитаемы, Люцивар начал тоскливо провожать взглядом скамьи и кресла, расставленные тут и там в коридорах, обещая себе напиться из первого же попавшегося декоративного водопада.

Джанелль не сказала ему ни слова с того момента, как они сошли с гостевой паутины во внешнем дворе. Это молчание не тяготило Люцивара, но вместе с тем и не успокаивало. Он понимал ее. Эбеновый Аскави был домом Ведьмы. Если он будет служить ей, то ему придется примириться с этим местом, научиться жить в нем без оглядки на Королеву.

Добравшись до пересечения двух огромных коридоров, Джанелль взглянула налево, улыбнулась и тепло произнесла:

– Привет, Дрейка. Это Люцивар Яслана. Люцивар, это Дрейка, Сенешаль Цитадели.

Ментальный аромат, исходивший от незнакомки, был наполнен ощущением древности и старинной темной силы и заставил Люцивара занервничать ничуть не меньше, чем змеиные черты, сквозившие во всем ее облике. Он уважительно поклонился женщине, но в то же время нервничал слишком сильно, чтобы выдавить подобающее приветствие.

Ее немигающие глаза пристально посмотрели на него. Эйрианец уловил слабый проблеск чувства, которое еще сильнее подействовало ему на нервы. По какой-то неизвестной причине он забавлял ее.

– Зззначит, ты наконец-то пришшшел, – прошипела Дрейка. Не дождавшись ответа от Люцивара, она повернулась к Джанелль: – Он что, ссстессняетсся?

– Едва ли, – суховато отозвалась девушка, которую сложившаяся ситуация тоже начала веселить. – Полагаю, просто переполнен впечатлениями. Я уже успела показать ему Цитадель.

– И он до сссих пор держжитсся на ногах? – В голосе Дрейки отчетливо прозвучало одобрение.

Люцивар оценил бы это чувство, если бы ноги перестали подкашиваться и дрожать.