Озабоченный обживанием нового места, я не заметил, как ко мне подошел один из красивых величественных стариков, рабов ндана-акусы. Ему пришлось прикоснуться к моему плечу, чтобы я обратил на него внимание. Старик протягивал мне маленькую коробочку из темного дерева и что-то говорил. Брови Хэхэльфа изумленно поползли вверх.

– Он говорит, что принес тебе подарок от ндана-акусы, – Хэхэльф недоверчиво покачал головой и добавил: – И еще он говорит, ндана-акуса просил передать тебе, чтобы ты не тратил время, высказывая благодарность: он и без того знает, что у тебя нет слов, чтобы описать, насколько ты ему благодарен, поэтому не трудись зря!

– Думаешь, действительно не стоит благодарить? – недоверчиво уточнил я.

– Если ндана-акуса говорит «не надо», значит, точно не надо, можешь не сомневаться! – заверил меня Хэхэльф.

Старик ушел, умиротворенный исполненным долгом, а я открыл коробочку. В ней лежал крошечный белый цветок с коротеньким стебельком – в вазу такой не поставишь. Он благоухал, как букет или даже как целый куст – головокружительно, сладко, почти невыносимо. Я показал цветок Хэхэльфу.

– Что это, ты знаешь? Какое-то волшебное растение?

– Не думаю. – Он уставился на подарок. – Просто цветок дерева барамари. Такой маленький цветок барамари – редкость, обычно они гораздо крупнее. Но ничего волшебного в нем нет, разве что запах… Цветок быстро засохнет, но будет пахнуть очень долго, несколько лет или даже больше. Такие подарки у бунаба приняты только между друзьями: цветок ничего не стоит, коробочка – почти ничего… Полагаю, ндана-акуса был настолько потрясен твоей щедростью, получив столько кумафэги, что тут же записал тебя в свои личные друзья, что само по себе более чем странно. Не удивлюсь, если окажется, что он сам сорвал этот цветок, вместо того чтобы послать за ним кого-то из слуг!

Через несколько минут к нам присоединилась добрая дюжина унылых ребят в коротких юбках, еще дюжина рабов понаряднее и пара десятков здоровенных дядек в широких штанах и полном боевом вооружении: с луками за спиной, кинжалами за поясом, здоровенными палицами в руках и еще какой-то загадочной, но явно опасной для жизни фигней. Телохранители окружили нас плотным кольцом, и мы наконец-то тронулись в путь.

– Охрана у нас будь здоров! – уважительно заметил я Хэхэльфу.

– Не у нас, а у Кекта. Считается, что дети ндана-акусы не должны путешествовать без своих воинов, хотя сейчас на Хое вроде бы никто не воюет… Впрочем, все может быть: такие вещи всегда случаются внезапно.

Кроме злодейского вида телохранителей и простых рабов хуса, среди которых затесались и наши с Хэхэльфом «денщики», нас сопровождали еще и личные доверенные рабы принца Кекта, все как один солидные пожилые джентльмены с царственными манерами, почти такие же величественные, суровые и нарядные, как папну его отца. Они выстроились в два ряда по обе стороны от «свинозайца» своего повелителя. Справа от него следовали слуги, вооруженные, но не до зубов, как наши охранники, а каждый – каким-нибудь одним предметом. Первый нес круглый, ярко раскрашенный щит, другой – лук и стрелы, третий – копье, четвертый – дротики, еще один – здоровенную палицу. Ребята держали оружие так, словно не собирались использовать его по назначению, а просто решили продемонстрировать миру свое роскошное имущество.

– Это не их оружие, а Кекта, – объяснил мне Хэхэльф. – Они – не воины, а просто хранители достояния своего господина.

По левую руку от нашего вельможного спутника шествовали папну с хозяйственными принадлежностями. Один нес раскрытый зонтик, причем держал его не над головой своего повелителя и даже не над собственной головой, а в вытянутой руке, на максимальном расстоянии от собственного тела. Другой нес предмет, отдаленно напоминающий огниво, а его коллеги держали в руках кто поварешку, кто – большую миску, кто – кувшин, а кто – топор. Процессию замыкал плечистый старец с круглой циновкой под мышкой. Хэхэльф объяснил мне, что он служит своему господину с того момента, как тот появился на свет, и поэтому является начальником над всеми остальными папну. Я только головой качал, выслушивая его комментарии.

За разговорами я не сразу заметил, что наш караван уже выехал за ворота. Паломничество к «святым местам» началось.

Я довольно быстро обнаружил, что сидеть в «бочке» на спине неторопливо бредущего зверя абубыл не так уж удобно. Вернее, удобно, но только первые два часа. Потом начинаешь понимать, что человек рожден не для того, чтобы сидеть на корточках.

Даже великолепная панорама густого леса, через который мы ехали весь день, не могла отвлечь меня от этих мелких неудобств. Несколько раз я даже ненадолго покидал свое транспортное средство, чтобы поразмять ноги. Впрочем, я один был такой, с причудами. Во всяком случае, мои спутники не вертелись, как ужаленные, а с достоинством восседали на своих местах. Пага Пикипых прокомментировал мое поведение непродолжительным бурчанием, Хэхэльф наотрез отказался его переводить, но после долгих уговоров сломался и смущенно сообщил, что надменный толстяк назвал мои манеры «плебейскими».

– Если бы я был незаконнорожденным принцем, я бы непременно обиделся, – усмехнулся я. – Но поскольку я – не принц, пусть себе говорит что хочет, лишь бы в морду не плевал…

Хэхэльф только головой покачал, удивленный моим миролюбием.

Вечером, когда мы остановились на ночлег и рабы принялись суетиться с шатрами и накрывать два импровизированных стола: совсем маленький для «элиты» и побольшедля воинов, он немного подискутировал с пагой и потом гордо сообщил мне, что тот согласился взять свои слова обратно. Я довольно долго пытался понять, о чем, собственно, речь, поскольку уже давно благополучно забыл сей инцидент.

На этот раз мне не пришлось мазать живот маслом сагыд: ужин был по-походному скромным. Хэхэльф о чем-то увлеченно болтал со своим старинным приятелем, а толстенький жрец чуть ли не залпом осушил бутылку вина, чем удивил меня чрезвычайно. После этого он впал в меланхолическую задумчивость и на контакт не шел; я вообще не уверен, что он осознавал наше присутствие. Суровые бунабские воины ужинали молча, они вообще не проронили ни слова с начала нашего путешествия. И только рабы, усевшиеся в некотором отдалении от нас, чтобы беспрепятственно выпотрошить пару корзин с едой, бодро переругивались, радуя мой слух знакомыми словосочетаниями вроде «ун дэ ак» и «масса пхатма».

Я уже давно заметил, что, попадая в страну, языка которой не знаешь, в первую очередь выучиваешь джентльменский набор, состоящий из «здравствуйте», «спасибо» и пары-тройки самых расхожих бранных словечек типа «fuck you», хотя ругаться ни с кем вроде бы не планируешь. В мире Хомана все оказалось еще проще: я до сих пор не знал, как будет «здравствуйте» и «спасибо» на бунабском или том же страмослябском языке, зато уже выучил кучу отборных ругательств – вполне достаточно, чтобы быть убитым, я полагаю…

В конце концов мне надоело молча пережевывать пищу, и я решил немного прогуляться. Хэхэльф с сомнением покачал головой и вежливо поинтересовался, уверен ли я, что им не придется провести всю ночь, бегая с факелами по лесу и разыскивая меня – или, на худой конец, мои окровавленные останки.