колледжа, ушло несколько дней.

Сперва Либби отказали: она, видите ли, не работает у них на полную ставку. Пришлось подделывать формы утверждения и самой отправлять их на кафедру. Либби заскочила в лабораторию и вынула бумаги из факса, а потом, безбожно флиртуя с Фаром, убедила его на неделю освободить Белен от его совершенно банального (но блестяще поданного, заверяла Либби) курса по химическому выветриванию, обязательного по условиям стипендии и, следовательно, визы. Либби снова спросила себя, правда ли ей нужна Белен, и снова же сама себе ответила: да, несомненно.

Через неделю девушки были готовы отправиться в путь.

– Шотландская академия пришлет группу встретить нас? – спросила Белен. По случаю она надела клетчатые брюки, к которым иначе бы не притронулась, и восторженно улыбалась. Хотя ей положено было гневаться, учитывая, что Шотландская академия вообще не при делах, и нет никакого альтернативного источника энергии… Нет вообще ничего. Но этого она, разумеется, не понимала, а Либби не хватило духу признаться. Белен без умолку щебетала о том, какое открытие они совершат, еще не ведая, что даже в 2020 году, через три десятка лет, мир не будет таким, каким она желает его видеть. Позднее – может быть. Но может, и никогда. И говорить об этом Либби считала бессмысленным.

– Мы только проведем кое-какие испытания, – напомнила она.

Эту часть работы Либби рассчитывала провернуть в одиночку, чтобы не раскрыть себя и своих способностей. Если, конечно, лей-линия даст столько энергии. Если лей-линия в принципе существует и вращающиеся магнитные поля дадут хотя бы часть необходимой мощи. Определенно, что-то да будет, индукционная катушка Теслы это уже доказала, однако, чтобы переместиться из точки «А» (новый 1990 год Либби встретила, уворачиваясь от слюнявого поцелуя Морта) в точку «Б» (поближе к моменту похищения, для чего нужно было как можно точнее просчитать координаты), требовалось невообразимо много мощности.

– Да, точно. – Белен впервые пользовалась медитским транспортом и поэтому нервничала. Впрочем, по ее же словам, она и самолеты не сильно любила. Даже прихватила бабушкины четки. В их силу она не верила, но и не взять их, из суеверия, тоже не могла.

– Не хотелось бы прогневать духов, – сказала Белен.

– Это католические четки? – спросила Либби.

– Типа того. Всё следы колониализма.

Она очень нравилась Либби.

В этом заключалась загвоздка: Либби нужна была помощь Белен, и в то же время она не хотела говорить, для чего именно. Как такое объяснишь? «О, кстати, Белен, у меня когда-то был допуск в магическую библиотеку, ради которого я пошла на убийство»? «Мне там нравилось, я по ней скучаю и теперь хочу обратно»? «Я, так-то, путешественница во времени, переспала с одним или двумя коллегами и переспала бы (наверное) с ними снова»? (Да, и не стоит забывать о проблемке с родителями!)

Зато хоть транспорт оказался понятным в эксплуатации. Работал он так же, как и в будущем, где просто открыли больше веток и направлений, но и сейчас можно было без проблем добраться из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк, а уже оттуда – в Лондон. Дальше ждал трансфер, не идеальный, но и не самый ужасный. Сначала поездом, потом автобусом и, наконец, паромом на остров Льюис, где и располагался круг камней.

– Не знаю, как ты, а у меня силы кончились, – сообщила Белен к тому времени, как поезд прибыл на станцию «Инвернесс». – Придумала, где остановимся на ночь?

Либби и сама чуть не падала от усталости.

– Давай поищем.

В бывшей часовне восемнадцатого века была гостиница с последним свободным номером, и они сразу, без разговоров согласились на цену. Комната располагалась на верхнем этаже, куда вела невероятно узкая лестница. Либби дважды ушибла ногу о ступеньки, плюнула и поднялась при помощи магии.

– Выпендрежница, – пропыхтела Белен, открывая спустя пару минут дверь в номер.

Либби к тому времени уже развалилась на правой половине двуспальной кровати и почти засыпала.

– Ты ведь не против? – промямлила она.

Белен рухнула рядом.

– Слава богу, – сказала она и добавила еще что-то, однако Либби уже не разобрала ее слов, убаюканная теплом номера и мягкостью постели.

– …Там в порядке?

Либби моргнула и снова увидела рядом с собой Гидеона. Она сидела у бассейна на чьем-то заднем дворе, как бы вместе с Кэтрин, только вместо сестры был Гидеон.

– Опять ты, – сказала Либби.

– Не опять, а снова. – Гидеон нацепил купальник, о котором в восьмом классе так мечтала Либби, и странно стоял по пояс в воде, оставаясь сухим. – За тобой идут.

– Что?

– За тобой идут, – повторил Гидеон. Либби старалась не смотреть на его голую грудь: неестественно бледная, она напоминала зеркало. – За всеми вами.

Странно, на этот раз сон вроде бы не тревожный, а скорее навеянный ностальгией.

– За кем это – за всеми?

– За вами, остальными. За Нико и телепатом. За всем Обществом.

– А, – вздохнула Либби, – ты про это. Ну да, знаю.

Гидеон наклонил голову набок.

– Знаешь?

– Ну, в этом, кажется, весь план: устранить нас и спасти мир. – В небе высоко висело палящее солнце. Или же ее грело что-то другое. – Он про всех нас знает. – Стоило упомянуть Эзру, как небо потемнело. Либби смутно уловила присутствие какого-то мусора, пепла в воздухе.

– Он? – чуть печально переспросил Гидеон. – Ты знаешь, кто это? Потому что… – Он резко втянул воздух, борясь с каким-то чувством. – Понимаю, прозвучит безумно, но это как-то связано с…

Тут Либби отвлеклась, заметив краем глаза что-то волнистое и забыв о горячем дыме. Уловила запах чего-то другого, более легкого. Розмарин, кажется. Немного лаванды.

– Ой да ладно тебе, – сказал Гидеон. – Либби, погоди…

Открыв глаза, Либби увидела, что зарылась лицом в волосы Белен. Ей вдруг стало невыносимо жарко под одеялом, а незнакомый травяной аромат отельного мыла окончательно вернул ее в реальность, на тесную гостиничную кровать. Либби припомнила еще кое-что: бассейн, сестра… Суровое почерневшее небо.

Эзру, который пытался ее убить.

Либби ахнула, садясь. Небо за окном потемнело, а часы показывали, что уже вечер.

Ранний вечер. Еще даже не ужин, а Либби окончательно пробудилась.

– Проклятье, – простонала она, сообразив, что ее снова подкосила смена часовых поясов. Она встала и тихонько прошла к окну у кровати. Поправив бархатный шнур на шторах, Либби осмотрела тихую узкую улочку.

– Ты тоже проснулась? Прости, – вздохнула, переворачиваясь на спину, Белен. – Не хотела тебя будить, но я как веретено.

– Веретено? – спросила, обернувшись, Либби.

– Да, ничего не могу с собой поделать. Верчусь в постели. – Белен села и потянулась так, что из-под задравшейся футболки выглянул пупок. Либби постаралась не обращать внимания. – Может, тогда дальше двинем? – предложила Белен, вроде бы не заметив, как старательно Либби смотрит в сторону. – Раз уж