Перед началом собственно ужина, горячих блюд, в частности седла барашка, волжско-каспийских стерлядей и готского леща, запеченного с кашей, гостям предстоит рассесться вокруг круглых столов с именными карточками. Намечено краткое официальное открытие, после чего художники отправляются в лес на поиски дискет. Необычная акция займет немало времени, и гостям, чтобы не скучали, будет предложена ностальгическая игра «вспомнить малую родину». По окончании – обмен найденными дискетами и, наконец, десерт! Воистину он заслужил хотя бы нескольких строк восхищенного упоминания. Огромный торт, включающий все возможные сладости, находится под охраной в специальной «холодной» комнате. Кондитерский шедевр носит необычное название «Пирожное „Мадлен“. В 23 часа 54 минуты специально приглашенный снайпер произведет выстрел в торт, совершив таким образом символическое убийство. Убийство будет сопровождать реквием на смерть „Мадлен“, после чего официальная программа вечера закроется. Естественно, торт не пропадет. На мультимедийной установке покажут названия всех ингредиентов, содержащихся внутри торта, и гости при помощи специальных пультов управления смогут сделать заказы. Лазерная установка разрежет „Мадлен“ тонким лазерным лучом в соответствии с пожеланиями гостей, и здесь, не сомневаюсь, наступит апофеоз.

Что же, амбициозный проект, под занавес чудесного вечера. Посмотрим! Остаюсь искренне ваш, Андрей Лучников.

Андрей достал сигарету, закурил, перечитал последние строки.

– Эй, – крикнул он, вызывая денщика.

Бородатый гот снова вышел из-за кустов.

– Послушай, добавь сюда пресс-релиз и отправляй по электронке в редакцию.

– Пресс-релиз полностью давать, вашбродь?

– Да нет, подсократи, на свое усмотрение, только побыстрее, а то в вечерний номер не успеем, – Лучников сладко потянулся. – Пойду пройдусь, выпить охота…

Когда Лучников отошел, гот сел за калькулятор, почесал мощный загривок и быстро настучал на клавиатуре: «Проект художника Захарова „Убийство пирожного „Мадлен“. Пресс-релиз: Откусывая от пирожного „Мадлен“, мы безнадежно пытаемся задержаться в нужной точке реальности (но разве можно задержаться хоть на секунду в настоящем?). Лишь Пруст оказался в точке, где открывается вид в обе стороны. Его точка – пирожное в шесть томов – застряла в песочных часах посередине, в пересечении макро– и микромира. Пирожное оказалось промежуточной вселенной, сжатой гигантской рукой до игольного ушка. Пруст не искал сбежавшее, утраченное время, он остановил время. Поэтому его роман должен называться не „В поисках утраченного времени“, а „Внутри остановленного времени“. Проект „Убийство пирожного «Мадлен“ – тоже попытка остановить время, уйти от его назойливого и ужасающего шума. Однако нет уверенности, что метод, выбранный для достижения этих целей, – убийство – самый лучший“.

Гот набрал адрес редакции и нажал кнопку «Send». Калькулятор пискнул, гот закрыл его и спрятал в изящную, крокодиловой кожи, папку.

Вечер шел своим чередом. Как и было описано в репортаже Лучникова, подошло время поиска дискет. Художники разбрелись по усадьбе, приглашенные гости рассаживались у пруда. Адам вынужден был отправляться на поиски – места за столом для него как для художника не предусмотрели.

Получив фотокарточку-подсказку, он в растерянности брел по аллее. Игра не казалась ему забавной. Он чувствовал, что грандиозная буффонада затеяна из-за одного файла. Файла с текстом его отца. Адам был напуган. Безумие странного вечера казалось чрезмерным даже для него – опытного концептуалиста.

Он посмотрел на фотографию – на ней колышек, вбитый в газон между двумя раскидистыми деревьями. Ничего себе – подсказка. Как найти по ней указанное место? Адам огляделся. Вдалеке кто-то из коллег стоял на четвереньках и рыл руками землю. Адам приблизился.

– Нашли что-нибудь?

– Да.

– Ваше?

– Ну что вы. Свое найти практически невозможно. Надо будет меняться.

– Разрешите взглянуть?

– Пожалуйста, только из рук. Художник показал Адаму найденную дискету. На оранжевой этикетке было написано: «Итак, в глубине души маячит удовлетворенный фонтанчик: у этого парня нет будущего, у этих рифм нет обстановки, у этих ребят нет штанов».

– Не знаете, чье это? – спросил художник.

– По-моему, Лейдермана, – ответил Адам.

– Ах, Лейдермана! Вот спасибо… Ну, увидимся.

Художник побежал прочь, а Адам двинулся внутрь парка. Кое-где попадались выдернутые колышки и небольшие выкопанные ямки. Многие дискеты, очевидно, уже извлекли. Он шел все дальше и дальше, но никак не мог найти нетронутый тайничок. Наконец около молодого деревца, в центре небольшой полянки, Адам увидел освещенный слабым светом паркового фонаря колышек.

Подойдя, попытался копнуть острым носком ботинка. Не получилось. Пришлось сесть на корточки и копать руками. Показалась дискета. Он вытащил ее, стряхнул остатки земли и прочитал: «В моей работе наступил кризис. Я смущен, растерян и не знаю, что теперь делать». Что-то знакомое. Адам напряг память. Текст, кажется, Альберта, симпатичного художника из Мёнхенгладбаха, он видел его сегодня у ангара. Адам спрятал дискету в карман и зашагал обратно.

На полпути, у заброшенного фонтана собралась небольшая группа. Слышались возмущенные голоса: «Нечестно! Ты почему столько дискет нарыл! Не по правилам! Каждый выкапывает только одну!»

– Какие такие правила, – заикаясь, отбивался маленький бритоголовый художник, который пару часов назад лежал голым в гробу около дансинга, – не знаю никаких правил, где это написано? Не хочешь, не покупай. Двадцать марок за дискету. А ну, убери руки, с-сука!

Адам подошел ближе. Конфликт нарастал. Протиснувшись между высоким седовласым господином и темноволосой женщиной средних лет, Адам увидел, что перед бритоголовым на траве разложено шесть дискет. Не успел он прочитать название первой: «Можно звать вещь, обзывать, призывать, обходить, отрицать, бить, поносить, оставляя ее безответной. Но тонкий, слабый укол в болевую ее точку вдруг вскинет всю вещь, заставит затрепетать ее всем организмом…», как седовласый съездил бритому по лицу – сверху вниз. Завязалась потасовка, но силы были явно не равны. Адам быстро выбрался из свалки и, не оглядываясь, пошел дальше.

– Хороший художник – мертвый художник, не правда ли? – окликнул его кто-то.

Адам остановился. По тропинке быстрым шагом приближался лысоватый, плохо выбритый незнакомый человек.

– Не хотите ли поменяться? – вежливо осведомился он. – У меня дискета художника Захарова, а у него, я слышал, ваша.

– Откуда вы меня знаете? – спросил Адам.

Небритый пожал плечами.

– Будете меняться или нет? У вас кто?

– Альберт.

– Ну и отлично, я знаю, где его искать.

– А Захаров?

– Что?

– Где он?

– Не знаю. Может, у самолета? На дискете же написано «полет Захарии». Видите?