нашу высокоэнергетическую человеческую цивилизацию, уменьшая при этом экологический след человечества. Интенсивное сельское хозяйство, в том числе выращивание рыбы, создает перспективу сократить воздействие человечества на окружающую среду в той области, в которой это воздействие сильнее всего.

Нам следует исправить собственное неправильное понимание ядерной энергетики. Она была создана из благих намерений, а не из злых, и не в результате какой-то бессмысленной научной случайности. Ядерное оружие создали для того, для предотвратить войну и положить конец войнам, и это все, для чего оно использовалось и для чего оно когда-либо пригодится. США и другим развитым странам следует возобновить обязательства, взятые ими в 1950-х годах в рамках программы «Атомы во имя мира», в форме «Зеленой сделки» по причинам, включающим в себя изменение климата, но и выходящим за его рамки.

Для этого потребуется признать, что ядерное оружие, как и ядерная энергия, никуда не денутся. Мы не можем избавиться от них, даже если бы захотели, по причинам, которые эксперты понимали еще с 1945 года. Попытки это сделать приводили к десятилетиям напряженности и конфликтов, кульминацией которых стало никому не нужное и катастрофическое вторжение США и Великобритании в Ирак в 2003 году.

Ядерное оружие существует и напоминает нам о том, что оно может привести, если не к концу света, то по меньшей мере к разрушению городов и даже цивилизаций. И если мы разумные человеческие существа, то такое оружие должно вызывать в нас некоторое беспокойство. Пусть это будет экзистенциальная тревога. Давайте найдем лучший способ справиться с этими тревогами и направим их в нужное русло. Противостояние им, как объектам смерти и даже как символам апокалипсиса, может нам помочь. Когда мы с Ричардом Роудсом обсуждали протесты «Восстания против вымирания» в Лондоне, это был не первый раз, когда мы говорили о смерти. Несколькими месяцами ранее, за обедом, я сказал ему, что, по моему мнению, существование на Земле ядерного оружия должно напоминать нам о том, какое это счастье – быть живыми.

– Ты имеешь в виду что-то вроде memento mori, – заметил Ричард.

– Да! – воскликнул я, после того как он напомнил мне, что memento mori переводится с латыни как «помни о смерти». Эта фраза напоминает людям об их смертности и, таким образом, помогает испытать чувство благодарности к жизни.

Классическим memento mori является череп, подобный тем, которые можно увидеть на натюрмортах европейских художников Средневековья. Похоже, после Черной смерти они стали более популярными[1228].

А что если нам относиться к объектам массового уничтожения как к memento mori? Эксперименты, вдохновленные работами Эрнеста Беккера, предполагают, что это поможет нам справиться с тревогой. Когда психологи побуждают людей подумать о возможной смерти, люди, как правило, начинают тревожиться по поводу того, как они эту свою жизнь проживают. Но когда психологи просят людей представить, что те умирают, и оглянуться на свою жизнь, те, как правило, делают это с благодарностью, признательностью и глубокой любовью к тем, кто их окружает[1229].

То же самое было верно и для меня после посещения бедных и развивающихся стран, будь то в качестве исследователя или туриста. Я считаю, если бы ученые-экологи, журналисты и активисты чаще разговаривали с людьми об их повседневной борьбе в таких местах, как Индонезия и Конго, они перестали бы видеть предвестников конца света и поводы для паники в каждой новой экологической проблеме.

8. Любовь>Наука

В начале 2017 года я арендовал торговые площади в Беркли, штат Калифорния, для своей новой исследовательской организации «Экологический прогресс», которую создал годом ранее. Предыдущий арендатор торговал «быстрой модой», которая перестала быть модной. Мне понравилась идея оказаться на уличных торговых площадях в Беркли, где обитали изобретатели атомной энергии, ее противники, а позже, в лице Уильяма Сири, ее защитники. Мы собирались продолжить с того места, на котором остановился Сири. И я ощутил желание быть более обоснованным, действительно что-то отстаивать, а не просто что-то исследовать и об этом писать.

Большую часть пространства занимала одна комната с высокими потолками и окнами в пол. Наверху был открытый балкон шириной 1,5 м, который парил над комнатой. Балкон окружали деревянные и потускневшие медные решетки, из которых торчали липкие деревянные балки. Пол был бетонным.

Мы знали, что существование открытой экологической организации в центре Беркли может спровоцировать людей, поэтому стремились сделать интерьер успокаивающим и привлекательным. Чтобы расширить пространство, мы срезали балки и выкрасили всю комнату в белый цвет, за исключением окон и медных решеток, которые отполировали. Хелен выкрасила пол, в результате чего получился насыщенный, мраморный и спокойный океан небесно-голубого цвета. Это сработало. Большинство людей, заходя к нам с улицы, сохраняют спокойствие и рассуждают непредвзято, узнав, что мы выступаем в защиту ядерной энергетики.

Поскольку данное пространство зонировано под розничную торговлю, мы обязаны продавать товары. И вот мы начали покупать и перепродавать атомные сувениры 1950-х и 1960-х, в том числе украшения из уранового стекла и марки «Атом во имя мира».

Балкон наверху мы превратили в галерею. Я создал выставку из фотографий, сделанных мной по всему миру, которые рассказывают историю экологического прогресса в жизни людей. Тут есть фотография Бернадетт, сердитой и одновременно гордой: она стоит в том месте, где бабуины сожрали ее сладкий картофель. Есть фотография одной из сирот горных горилл с улыбкой Моны Лизы и цветком во рту. Есть фотография Калеба. Он улыбается и держит за руку Даниэля, испанского инженера, когда мы идем к плотине Вирунга. Есть фотография Супарти, стоящей возле швейной машинки, которой не пользуется. И есть фотография (она здесь единственная, которая не моя) атомной станции Дьябло Каньон.

В моем кабинете наверху, из которого открывается вид на балкон и главную комнату, Хелен повесила плакат Всемирной выставки в Чикаго 1933–1934 годов. Он был сделан в один из самых мрачных периодов Великой депрессии и все же демонстрирует гораздо более оптимистичный взгляд на будущее, чем тот, который большинство экологов предлагают сегодня. Выставка была посвящена технологическим инновациям. Экспозиция называлась «Век прогресса» и была приурочена к 100-летнему юбилею Чикаго. Слоган на плакате гласил: «Наука находит, промышленность применяет, человек улучшает» – идеальный девиз для смягчения последствий изменения климата и адаптации к нему. Выставка являлась празднованием «технологии и прогресса, утопии, или совершенного мира, основанного на демократии и производстве». Идеальный девиз для достижения процветания для всех и каждого[1230].

Природа и процветание для всех определяют то, как мы проводим наши исследования, а не наоборот. Никакая наука не сможет доказать, что вы должны поддерживать нашу миссию, так же как никакая наука не