В метро болонка начала активно копошиться и копошилась минуты три. Ева не рискнула ее доставать для полного обозрения, просто прижала к себе сквозь куртку рукой. Болонка затихла и больше не мешала ей дремать. У дома Милены Ева выпустила болонку на газон, предлагая размяться, но собачонка испуганно жалась к ногам все время, пока Ева говорила по телефону. Осокина удалось найти только после третьего звонка на мобильный. Его не было ни в Службе, ни дома.

– Выясни, кого могут разыскивать власти Канады по Интерполу. Но сначала запиши и проверь информацию на имя – Милена Москвина, тридцатого или тридцать первого года рождения, в архиве были расхождения на этот счет. Если выйдешь на закрытую информацию, обратись к Зое Федан – аналитический отдел информационного центра. Скажи, чтобы она помогла с поисками, если хочет, чтобы я выполнила свое обещание.

– Ева Николаевна, – замялся Осокин. – Мне приказано с вами больше не работать. Я отозван и послезавтра уезжаю в срочную командировку. И еще схлопотал выговор за непотребное поведение, – вздохнул он.

– До послезавтра уйма времени. Осокин, сделай то, что я прошу.

– Но, Ева Николаевна…

– Если боишься светиться на рабочем месте, езжай ко мне в квартиру, Далила уже должна вернуться, включай мой компьютер и делай, что я сказала. Времени – в обрез.

– Да я и не уходил, вот, только что встал, – виновато бормочет Осокин. – Принял душ. Вот, позвонил, на свою голову, на работу. А мне – отзыв и выговор.

– Отлично. Иди в мою комнату и приступай. Я позвоню через полчаса.

– Ева Николаевна, вас ищет полковник Кошмар, он просил, если вы проявитесь, чтобы не отключали свой мобильник.

– Через полчаса.

Раздвигая ногами валяющиеся на полу обрывки писем, старых газет, ломкие засушенные цветы, давно утратившие даже намек на свой живой облик, Ева прошлась по разоренной комнате Милены. Дверь в квартиру ей открыл странный мужичонка, явно нуждающийся в срочном лечении, на которое Ева по его просьбе выдала две десятки и пообещала десять минут постеречь квартиру, а то он потерял ключи. Куда делась Милена, он не знал. Делать было нечего, если уж где и проводить обыск, так это удобнее всего в разоренной комнате, потому что можно действовать неаккуратно и потом за собой не убирать. Сняв куртку и выпустив на свободу лысую болонку, Ева принялась за дело с угла у окна. Некоторые конверты хрустели в ее руках и рассыпались, многие письма в них были на французском, от поздравительных открыток с розовощекими рождественскими младенцами или парафиновыми розами скоро стало подташнивать. Заболела голова. Ева даже обрадовалась шаркающим шагам в коридоре.

– Надежда! – крикнула Милена. – Вылезай из моей комнаты, пойдем пить чай, я тебе чтой-то расскажу!

Ева пошла на кухню.

– Это я, – сказала она, прислонившись к притолоке у двери.

– А я пришла с собрания жильцов нашего подъезда. Представляете, в жизни не была на таких мероприятиях, а тут вдруг подумала… Сахару нет, – объявила она, осмотрев свой шкафчик. – Ненормальный алкоголик. Мне всегда казалось, что алкоголики не любят сладкое, а этот кладет по четыре ложки в чашку! Да, что я говорила?

– Вы вдруг подумали.

– Да! Я подумала, почему бы не повеселиться и не объявить членам нашего жилищного кооператива о своей скорой кончине и полном отсутствии родственников.

– Зачем? – опешила Ева.

– Я же говорю, чтобы повеселиться! Сначала, понятно, они меня уверяли, что я буду жить еще долго, приглашали в ЖЭК на кружок вязания, а потом, как я и ожидала, разговор сам собой перешел в нужное русло. У меня ведь комната – тридцать три метра, окна эркером! И стали они сначала потихоньку, стесняясь, потом громче и яростней доказывать свои права на мою жилплощадь нашему председателю домкома.

– Повеселились? – улыбнулась Ева.

– Отменно. Собственно, мне и надо было всего ничего – доказать самой себе, что народ не меняется. Вот я пришла в жизнь, уйду из нее, а жизнь ничего и не заметит.

– Почему же вы думаете, что скоро умрете?

– Милочка, это банально. Для того, кто понимает, – банально. От меня ушел мой ангел-хранитель, это раз. Приходила смерть собственной персоной, это два!

– А, ну да, – кивнула Ева. – От вас ушла душа, и тут же пришла Марго.

– Ангел, душа, какая разница. Как хорошо, что вы зашли! – вдруг воскликнула Милена, потом подозрительно прищурилась на что-то у ног Евы, нащупала на шее очки на веревочке и нацепила их. – Вы только подумайте, – покачала она головой, – до чего в нашем доме крысы стали странные! Если народ не станет бороться за экологию, мутации среди низших форм победят высшие формы!

– Это не крыса, – Ева, не глядя, ногой задвинула назад болонку. – Это собака редкой породы. Она со мной.

– А-а-а, – неуверенно кивнула Милена. – О чем я говорила?

– Как хорошо, что я зашла.

– Ну конечно! Я с утра звоню вам по телефону с карточки, а мне противно так объявляют, что вы… Постойте, как же это? Что вы находитесь вне пределов! Представляете?

– Вне пределов досягаемости. Я пришла и слушаю вас очень внимательно.

– Чай заварился. Вам разбавлять кипятком?

– Нет.

– Отлично. Я тоже привыкла, знаете, пить только из заварочного. Так вот. Я хотела вас попросить, поскольку вы в КГБ на хорошем счету, устройте мне, пожалуйста, естественную кончину.

– Как это? – Ева не устояла на ногах и села на табуретку.

– Согласитесь, что естественная кончина для человека моего возраста вещь достаточно простая. Нет, если бы я лежала в постели, писала под себя и доводила собес требованиями места в доме инвалидов, то, конечно, быстрое отравление или меткий выстрел пошел бы всем только на пользу. Но я ведь никому не причиняю беспокойства, а последние дни вообще получаю от жизни массу удовольствий и развлечений!

– Я ничего не понимаю, – развела руками Ева. – Почему вы думаете, что вас должны убить?

– А зачем же вы тогда пришли? – хитро прищурилась Милена над чашкой.

– Я?.. Милена, вы узнали в театре человека и теперь считаете, что вашей жизни угрожает опасность? Кто это был? Назовите, пожалуйста, имя, я вас очень прошу!

– Я же вам сто раз сказала, что это был Бобер! – досадливо поморщилась Милена.

– Почему он должен вас убить?

– Я его узнала, он меня узнал, странно, что вы задаете такие вопросы, это же банально. Он вел дело моего мужа, изощренно пытал его и меня приглашал на допросы пару раз. Я, правда, сразу потеряла сознание, как только он показал свои поделки из человеческой кожи. Допроса не получилось. Потом он стал у вас в КГБ большим человеком, то ли секретным агентом, то ли начальником какой-то нелегальной бригады, стал ездить по заграницам. Денег всегда имел много.