— Как кто? Министр финансов.

Вот уж подлинно — по платью встречают, по уму провожают. Чем больше вслушиваюсь в речи министра, тем яснее становится, что за щуплой внешностью, за более чем скромным обликом скрываются государственный ум, энергия.

— Перенаселение… Проблема борьбы с перенаселением — это то, что нас мучит больше всего, — говорит министр, — количество людей растет, и все труднее решать проблему, как обеспечить каждому хлеб, одежду, крышу над головой. Это стержень нашей пятой пятилетки.

Министр приветливо улыбается нам и добавляет:

— Это ведь у вас мы научились составлять пятилетние планы, дорогие друзья.

Министр рассказывает нам о засухе последних двух лет, о проблеме ирригации, которая должна дать хоть один устойчивый урожай в год. Иначе и двух-трехкратные уборки урожая ничего не дают. Обводнение, только обводнение даст желаемые результаты.

Только теперь я замечаю, что министру, несмотря на его подвижность и худобу, уже лет под шестьдесят. На нем тонкая белая рубашка, европейские белые брюки. На каждой руке — по золотому кольцу. Он говорит несколько затрудненно, сглатывая время от времени. И все же его хочется слушать и слушать. Потому что глубокая личная заинтересованность во всем, что он говорит, продуманность каждого ответа, настоящая всесторонняя осведомленность о положении дел — все это сквозит в каждом его слове.

Министр переходит от вопросов развития сельского хозяйства к проблеме индустриализации страны. Но о чем бы ни говорил он, неизменно приходится возвращаться к кардинальному для этой страны вопросу — как приостановить или хоть несколько задержать непрерывный рост численности населения. Ежегодно на каждую тысячу человек — сорок новорожденных. Если бы удалось снизить эту цифру до двадцати пяти, многое стало бы куда легче.

— У нас нет никаких ограничений свободы передвижения, каждый может по собственной инициативе менять местожительство. И вот большие города, типа Бомбея, буквально задыхаются от постоянного притока людей. Лачуги, которые вам так неприятно было видеть по дороге, — это убежище для вновь прибывающих. Сейчас собираемся строить около Бомбея новый город-спутник.

Наш вопрос о весе государственного сектора в промышленности попадает, очевидно, в самое больное место. Министр с гордостью объявляет нам, что штат Махараштра — это и есть застрельщик всех реформ в социалистическом направлении. Здесь национализированы банки. Введены ограничительные нормы на право землепользования.

— К государственному сектору относятся пока только основные отрасли производства: сталеварение, производство электроэнергии, строительство крупных каналов. Остальное пока в ведении единоличников и кооперативов. В нашем штате, например, сорок кооперативных сахарных заводов.

В ораторской манере этого человека видны навыки опытного политического деятеля, привыкшего отстаивать свои взгляды перед избирателями, когда кандидатура его подвергается нелицеприятному, порой противоречивому обсуждению. Министр говорит, не повышая голоса, но подчеркивая каждую свою мысль энергичным взмахом правой руки и характерным движением пальцев, как бы подводящим итог данному разделу его речи. Эта жестикуляция не чрезмерна, не назойлива и даже в какой-то мере помогает усвоить точку зрения оратора. Кроме того, у министра талант внимательного выслушивания собеседника. Когда кто-нибудь из нас задает вопрос, министр — весь внимание. Выпуклые черные глаза в упор смотрят па нас из-за дымчатых стекол, небольшой острый подбородок закинут кверху. Мелькает озорная мысль: он похож на лягушку, нацелившуюся прыгнуть со своей кочки. Но на очень симпатичную и доброжелательную лягушку.

Незаметно соскальзываем с вопросов сугубо экономических на проблемы политики. Выслушиваем изложение концепции строительства социализма в условиях Индии.

— Социализм у нас должен слагаться пока из трех компонентов, — говорит министр, — государственного, кооперативного и частного секторов. Государство облагает частников налогами, составляющими восемьдесят процентов от их доходов. Это из чистой прибыли. Кроме того, существует закон, по которому предприниматель обязан обеспечить рабочего квартирой, лечебницей, школой для детей…

Ага, теперь понятны благодеяния господина Гордви-джа. Ему, понятно, выгоднее использовать деньги на нужды своих рабочих, чем отдавать их на повышенные налоги.

Беседа близится к концу. Но нам хочется еще кое о чем спросить министра. У некоторых из нас есть свое собственное индийское хобби. Один непрерывно огорчается, что собрал так мало материала о рыбаках Индии, а уж это ли не тема. Другой зажегся вдруг темой зеленой революции и жаждет знать как можно больше о сельском хозяйстве.

И министр терпеливо повторяет главные данные. Внедрение скоропоспевающих культур, дающих обильный урожай. Увеличение производства минеральных удобрений. В штате Махараштра обводнено уже тридцать процентов земель. Земля пока у частников. Зато технику крестьяне получают только через кооперативы. Батракам установлен нижний предел зарплаты. Никто не может платить меньше этой нормы.

Наш вопрос о малолетних нищих, которыми заполнены улицы индийских городов, заставляет министра горестно нахмурить брови.

— Я никогда не подаю милостыню, — неожиданно резко бросает он, — почти у всех этих ребят есть родители. И в этом традиционном попрошайничестве проявляется не столько голод, сколько испорченность нравов, оставшаяся в наследие от колониального прошлого. Детей веками развращали и жестокостью и подачками.

Вспоминаю тихоновского Сами. «Хороший сагиб у Сами и умный, только больно дерется стеком, хороший сагиб у Сами и умный, только Сами не считает человеком…»

Так-то оно, конечно, так, но этим все же не отмахнешься от проблемы детского нищенства. Не избавишься от этой язвы и одними административными мероприятиями, например, законом о запрещении попрошайничества, о котором сообщает нам министр.

С заметной горечью говорит наш собеседник о проблеме безработицы среди интеллигенции.

— Надо многое обдумать в системе обучения. Кроме того, наши пограничные инциденты с Китаем и с Пакистаном довольно ощутимо поколебали наш баланс.

На прощанье мы говорим друг другу не только обычные любезности, предусмотренные этикетом, но и искренние слова дружбы.

— Советский Союз понимает наши трудности и всегда приходит на помощь, а мы, повторяю, немало заимствуем из вашего опыта.

И, забыв, что мы уже распрощались, министр еще долго высказывается по вопросу о плановой экономике. Конечно, и у этой системы есть свои «но». Задача в том, чтобы решить их. Тогда плановое хозяйство будет идти вперед гигантскими шагами. Министр финансов знает экономику капиталистических стран не понаслышке. Он трезво оценивает оборотную сторону ее «чудес».

И все-таки привкус некоторого официального оптимизма остался у нас после этой беседы. Особенно ярко вспомнилось мне заявление министра («Нам не хватает только времени. Дальнейший маршрут ясен») примерно месяц спустя, когда именно штат Махараштра стал ареной борьбы вырвавшихся наружу вулканических сил, дремавших в массе народа. Я имею в виду религиозные стычки между индуистами и мусульманами, принесшие значительные бедствия городу Бхиванди.

Нас потрясло и поразило это сообщение. Ведь в течение поездки по этой стране у нас сложилось твердое убеждение, что здесь никто и мухи не обидит и что