— Ай! Черт! — Даня неожиданно вскрикивает, удивленно обернувшись за спину. Там стоит Очкастик и так грозно смотрит, что я понимаю: сейчас кому-то точно не поздоровится. — Эй, Клон, она меня под ребра отверткой ткнула!

— Не отверткой, а большим пальцем в болевую точку. Сам ты дурак! Еще раз тронешь Ваньку, получишь айкью по двенадцатому дану, понял?

Секунда, и новый мусорный пакет красуется на голове у брата, а сама Умка срывается с места.

— Чего?! А ну стой вредина!

Смех мешает мне вовремя остановить Даньку, и он уже бежит за Умкой в комнату. Но Очкастик шустрая. Еще до моего предупреждения она успевает вскочить в кресло, сдернуть с кровати подушку и как следует врезать Даньке по изумленному клюву.

— Чего?!

Да-да, знаем, проходили. Неожиданно и не по правилам. Гордое эго Клона очухается нескоро.

После чего Умка со смехом победителя мчится ко мне и, конечно же, я обнимаю свою смелую девочку.

— Вань, так и быть! Я решила познакомить Даню с Семеном. Он сам напросился!

Главный лекционный зал в форме амфитеатра заполнен до отказа. Сегодня здесь собрался весь четвертый курс нашего факультета и декан Крокотуха с профессором Белоконевым, лично стоят у кафедры и следят за студентами, удерживая наше внимание строгими взглядами.

Мы с Гайтаевым, Березой и Лавриком сидим в среднем ряду и прекрасно знаем, пусть и негласно, как и все здесь присутствующие, причину по которой нас собрали. В кои-то веки на факультете случилось событие: сразу три студентки вызвались сдать публичные доклады перед всем курсом. И не просто доклады, а работы по квантовой физике. И, конечно же, такое рьяное желание своих учащихся разнообразить учебный процесс декан не мог обойти вниманием. Судя по тому, с каким удовольствием он сейчас потирает руки, склонившись с хитрым шепотком к Белоконеву, рьяное желание — его рук дело.

Хотя мне тоже пришлось поучаствовать в убеждении. Увы, в отличие от Умки, чуть было не бросившей университет, оказалось, что не все готовы, проиграв, честно выполнить условия спора. Пришлось Крымовой напомнить, что с Воробышком лучше не ссориться. Я могу быть разным, и не всегда сговорчивым.

Мы с друзьями наблюдаем, как в аудиторию входят преподаватели и рассаживаются за столом в первом ряду. Просят тишины. Я замечаю Софию Витальевну, доцента-физика, появившуюся с блокнотом и ручкой, и улыбаюсь ее появлению, чувствуя внутреннее удовлетворение. Вот уж под чьим взглядом докладчикам не удастся расслабиться ни на секунду, а мне хочется, чтобы Крымова со своими подругами сполна прочувствовали на себе умный и проницательный взгляд куратора, который может быть холодным и обвиняющим.

Девчонки выходят одна за одной, говорят почти час — тихо и сбивчиво, и ни одна не проходит тест на вопросы от Белоконева, вогнавшие их в панику. Последней к небольшой трибуне выходит Снежана Крымова, смотрит в зал затравленным взглядом (ну надо же, и куда подевалась ее смелость?) и к концу ее несвязного доклада от монотонного бубнения все так устают, что начинают возмущенно отзываться.

— Эй, ничего не понятно! Можно громче?

— Скучно! Крымова, ты сейчас о чем вообще?

— А можно повторить тему доклада?

— Мы хотим Уфимцеву!

— Да, дайте нам Уфимцеву, ее было интересно слушать!

— …И здесь в игру вступает термин деко… де-ко-ге… ге-рен-ция, — тянет по слогам Крымова незнакомое для нее слово, читая с листа, — который является необратимым с точки зрения термодинамики: квантовые свойства системы меняются при взаимодействии с другой крупной системой и…

— Погодите-ка, дорогуша, — прерывает докладчицу Белоконев. Просит важно, качнув седой головой: — Давайте-ка о последнем поподробнее и, если можно, своими словами. Попроще.

Лицо Крымовой бледнеет.

— О… о чем поподробнее?

— Об известном феномене наблюдателя, конечно! — постукивает ручкой о поверхность стола мужчина. — И не нужно читать. Расскажите нам лучше, как на квантовую систему влияет информация об окружении. Вы же об этом нам сейчас рассказываете?

— Я? — девушка испугано вскидывает голову и оглядывает зал, по которому катятся веселые шепотки. Вряд ли кто-нибудь из нас рискнул бы делать доклад по квантовой физике. Разве что умник Морозов. Но девчонку ни капли не жаль, сама виновата и здесь это все это понимают. — Ну, д-да. Наверное.

— Не «ну», милочка. А именно об этом, судя по тексту вашего доклада. Кстати, известная статья. В следующий раз постарайтесь информацию дополнить своими мыслями. Это полезно и всегда увлекательно для слушателей. Опять же может возникнуть тема для интересной дискуссии.

— Именно! Я вот как раз хотел спросить. Крымова, как ты понимаешь мир кванта и… — вставляет слово Крокотуха, но брюнетка умоляет декана, почти со слезами на глазах, понимая, что тонет.

— Не нужно дискуссий, Сергей Михайлович! Пожалуйста!

Крымова стоит на кафедре, ссутулившись к трибуне, и не может понять, почему вдруг в рядах раздаются удивленные возгласы. Надо сказать, что я и сам ловлю челюсть, когда вижу Катю. В лекционный зал открываются двери, и моя Умка появляется перед всем курсом… в купальнике-бикини и на каблуках. Длинные волосы распущены и лежат на спине тяжелой блестящей волной, голубые глаза распахнуты, а губы улыбаются. В ее руках раскрытый ноутбук, но это такая мелочь…

— Твою мать! — восклицает Гайтаев, и я теряюсь, не зная, то ли мне смеяться, а то ли рычать от ревности. — Птиц, я бы на твоем месте такую девчонку от себя не отпускал. Еще уведут. И почему я ее первым не заметил?

— Заткнись, Саня!

Но я и сам вижу: Катя Уфимцева до бесстыжего хороша. Ну еще бы, после танца и победы мой Очкастик знаменитость. Я страшно рад ее видеть, и губы сами растягиваются в улыбке, когда она находит меня взглядом. Она предупреждала, что будет сюрприз, но вот какой — не сказала.

Что ж, надо признаться: он ей удался.

Умка поднимается на кафедру, опускает ноутбук на стол и поворачивается лицом к аудитории.

— Сергей Михайлович, Юрий Георгиевич, София Витальевна, — вежливо обращается к преподавателям, — здравствуйте. Я прошу вас простить мне мой внешний вид, но уверяю: я пошла на это исключительно ради чистоты эксперимента. Спасибо за приглашение, доклады я прослушала, и сейчас готова помочь Снежане Крымовой разобраться с феноменом наблюдателя, ответить на ваши вопросы, а заодно проверить на практике гипотезу о невидимости докладчика, высказанную в споре моим оппонентом. — Умка поворачивает голову к брюнетке и удостаивает ее улыбкой. — Действительно ли, появись я здесь в купальнике, меня никто и не заметит. Вы не возражаете? — она снова обращается к преподавателям.

София Витальевна не возражает. Женщина скромно кашляет в кулачок, пряча смех, по всей видимости удивляясь смелости любимой ученицы. А Крокотуха с Белоконевым, переглянувшись, лишь разводят руками.