«Эхо», 26 апреля 1947 года

«Пилигримы Чапультепека», Гаррисон У. Шеперд 2 доллара 69 центов, издательство «Стратфорд и сыновья», Нью-Йорк

Не удивляйтесь, но новый писатель по имени Гаррисон У. Шеперд популярнее Уэнделла Уилки. «Пилигримы Чапультепека» в этом месяце вихрем пронеслись по стране и наверняка будут переведены за рубежом. Вполне возможно, что однажды их прочитают и в Китае.

Роман собираются экранизировать, так что читайте его сейчас, до того как посмотрите фильм. На каждой странице — роскошные мексиканские пейзажи, а юный герой — красавчик, владеющий секретным оружием. Эта книга разобьет не одно девичье сердце. Когда же автор придумает счастливый конец?

В романе Шеперда кипят страсти, но в жизни автор застенчив и предпочитает скрывать свои чувства. Его товарищ по колледжу сообщил нам, что писатель с младых ногтей отличался сдержанностью — даже на похоронах матери не проронил ни слезинки.

Однако, как рассказал наш источник, есть и у Гарри свои причуды: «Когда видит красивую женщину, не может не присвистнуть».

30 АПРЕЛЯ

Миссис Браун сильнее всего разозлила порванная барабанная перепонка. И то, что я при виде красивых девушек якобы не могу не присвистнуть от восторга.

— Кто этот товарищ по колледжу?

— Понятия не имею. Я никогда не учился в колледже. Все, кого я знал, либо умерли, либо уехали, миссис Браун, и это правда.

Огромные руки Билли Бурзая; мы давимся смехом, стараясь не шуметь. Шаги офицера за дверью в коридоре. Сердце колотится, щеки заливает стыдливый румянец.

— Кто бы мог подумать! Журналисты высасывают факты из пальца.

— Или раздувают из мухи слона.

Миссис Браун стояла в дверях в серовато-коричневом костюме с прямыми плечами; в спину ей бил свет из коридора. Я не поверил своим глазам: на ней были танкетки с ремешками на щиколотках. Сегодня она сняла сетку и распустила локоны по плечам, заколов на висках; волосы ее оказались длиннее, чем я помнил. Моя секретарша походила на крошечную, серьезную Джейн Расселл. Потом меня осенило: наверное, у нее появился поклонник. Днем она отправляется по делам, а обедает в одной из закусочных на улице Шарлотт. Может, встречается с каким-нибудь моряком.

— Мистер Шеперд, когда люди читают в газете подобные вещи, они верят, что это правда. Я сама едва не поверила, а ведь я неплохо вас знаю. Как они могут?

— Могут, как видите, причем каждый день. Почему вы так удивлены? Потому что на этот раз их жертвой оказался я?

Миссис Браун остановилась на пороге. Она не любит заходить в кабинет: боится потревожить.

— А вы почему так спокойны, мистер Шеперд? Это же кошмар! Вы должны быть вне себя от возмущения.

Кошмар.

— Я вам передать не могу, как измывались репортеры над человеком, у которого я работал в Мексике. Однажды вечером в дом ворвались бандиты и обстреляли из пулемета его семью и слуг. Ранили внука. Мы боялись, что они вернутся. А в газетах написали, что Лев сам организовал это нападение, чтобы привлечь к себе внимание. Журналисты преподнесли это как факт.

— О Боже!

— И полиция оказалась бессильна нас защитить, уж поверьте. Причем это один-единственный случай, первое, что пришло в голову. Про другого моего хозяина писали, что он ест человечину.

— То было в Мексике. Хотелось верить, что наши газеты лучше. А они такие же.

— Они везде одинаковы. О том, что Троцкий подстроил покушение на себя самого, написали и в Европе, и в Нью-Йорке. Кто-то один начал, остальные подхватили, да так и пошло. Лев говорил, что существует два вида газет: одни лгут каждый день, а вторые — по особым случаям, чтобы им легче верили.

— Но порванная барабанная перепонка! Бог ты мой! Вы правы: один начинает, остальные подхватывают. И конца этому не видно.

— Как ревуны.

— Но ведь «Рупор» выходит в нашем городе! Уж они-то могли сами с вами побеседовать!

— А если бы они позвонили, что бы вы сделали?

Миссис Браун выпрямила плечи, точно натурщица, позирующая для аллегории страдания, нахмурила брови и сложила руки на груди:

— Я бы сказала как вы велели: мистеру Шеперду нечего вам ответить по этому поводу.

— Спасибо.

— Но…

— Что?

— Когда им нечего написать, они выдумывают. И если их не остановить, слухи будут расти как снежный ком. С вашего молчаливого одобрения. Они считают, что если вы не возражаете, значит, со всем согласны.

— То есть вы хотите сказать, что я обязан помешать им лгать?

— Вовсе нет. Это их личное дело.

— Dios habla por el que calla.

— Что это значит, мистер Шеперд?

— За молчащего говорит Господь.

— Как хотите.

— Мне нечего им сказать, и точка. Это не значит «неловко в этом признаваться, но у него действительно порвана барабанная перепонка».

— Но люди в это поверили. И то, что вы отказываетесь отвечать на вопросы, лишь подтверждает вашу вину.

— Пусть думают что хотят. Пропуск в анкете, отсутствующая страница, пустое место, пробел в наших знаниях о ком бы то ни было — все это факт. Реальность. Ее не заполнишь, как в голову взбредет. Я принципиально не хочу ни с кем общаться, миссис Браун. У нас в стране гарантирована презумпция невиновности.

— Вы своими ушами слышали их невинные домыслы.

— И что, по-вашему, я должен был ответить? У мистера Шеперда не порвана перепонка, у него нет товарища по колледжу, он не свистит вслед красивым девушкам? Это порочный круг. И потом из него не выбраться.

Миссис Браун молчала.

— Пусть читатель сам решает, действительно ли атль-атль символизирует атомную бомбу.

— Я понимаю, о чем вы. Репортеры пропустили бы вас через мясорубку и скормили с ложечки младенцу.

— Да журналисты и знать обо мне ничего не хотят! Они же уверены, что занимаются творчеством, поэтому и выдумывают что хотят.

— Однако у них все-таки есть к вам вопросы.

— Вы правы. Один из них намеревался расспросить меня о Трумэне и проводимой Советским Союзом политике сдерживания, помните? Кажется, из «Коллиерс».

— Из «Нью-Йорк таймс». «Коллиерс» заявили, что не опубликуют рецензию, пока вы не дадите им интервью.

— И как? Опубликовали?

— Короткую. И не очень лестную.

— Если бы я с ними общался, у них бы постоянно появлялись новые и новые вопросы, пробелы, которые не терпится заполнить. «Мистер Шеперд, что вы думаете о занятой Трумэном антисоветской позиции?» Без комментариев. «Бетт Дэвис просто красавица, правда, мистер Шеперд?» Мне нечего сказать.