– В гостинице на Гарфилд-авеню, рядом со старым заброшенным кинотеатром. Только ты ему не говори, что это я его тебе сдал, ладно? А то он меня возненавидит.

– Не волнуйся, не скажу, и спасибо за все.

Дилан, вяло кивнув, вернулся в дом.

Грэм оставил машину в трех десятках метров от гостиницы. С чувством все возрастающей тревоги он пошел дальше пешком – и тут увидел своего младшего брата, который двигался ему навстречу с потерянным видом, будто моряк, потерпевший кораблекрушение у неведомого берега.

Грэм остолбенел, не в силах выговорить ни слова. Заметив его, Томми тоже остановился – лицо истощенное, злое.

Изумившись столь неожиданной встрече, Томми слегка попятился. Грэм недолго думая вцепился в него и схватил в охапку.

– Должен признаться, отыскать тебя было непросто, – шепнул он ему на ухо.

– Как ты узнал, что я здесь? Дилан небось разболтал?

– Неважно. Я искал тебя целую неделю. Мама с ума сошла от переживаний, понимаешь?

Томми, ничего не ответив, потупил глаза.

– Выходит, она все тебе рассказала.

– Сейчас не время говорить об этом. Я отвезу тебя домой, хорошо?

– Я не хочу домой, Грэм.

– Это еще почему? Что за упрямство?

– Я не хочу в тюрьму.

– Забудь об этом. Долго рассказывать, но про Хейли никто не знает.

– Она что, ничего не сказала?

– Да. И не скажет.

Томми как будто удивился. Грэм заметил, что у него дрожат руки.

– Не в этом дело: если я вернусь, он меня больше не выпустит.

– Кто – он?

– Сам знаешь! Я видел его вчера вечером, черт побери, в той комнате! Не знаю как, но он меня нашел. Значит, пора рвать когти, и как можно дальше. А туда, где он может меня запросто сцапать, я больше ни ногой… Я сам впустил его, Грэм, и теперь совсем пропал…

– Это все у тебя в голове, Томми, поверь и согласись. Мы с мамой поможем тебе.

– Ты это о чем? Ты что, мне не веришь, да? Ты никогда мне не верил, вот так!

– Я этого не говорил. Мама приготовила днем огромного цыпленка, а ты, как я погляжу, совсем изголодался. Да и Синди тебе очень обрадуется. Мы опять будем все вместе, как раньше.

Он снова перехватил взгляд брата и угадал в нем не только страдание, но и злость, которая завладела им и была готова разорвать его на части.

– Не могу. Правда не могу.

– Ну пожалуйста, Томми.

– А что потом? Ты улетишь в Нью-Йорк, так как же ты сможешь мне помочь, если будешь там?

– Я уже не лечу в Нью-Йорк, тем более после того, что случилось с Синди. Кстати, ты хоть что-нибудь знаешь про нее?

– Да, Дилан рассказывал.

– Значит, ты понимаешь, Томми, сейчас мы оба нужны маме как никогда.

– Ей нужен ты, а не я. И так было всегда.

– Ты же знаешь, что это неправда. Ладно, я умираю от жажды, давай пойдем куда-нибудь и промочим горло, согласен? Только на пять минут, обещаю.

– Согласен, – буркнул Томми и направился следом за Грэмом в кафе на углу улицы.

Они сели за столик, и Грэм заказал официанту – судя по всему, их ровеснику – две колы.

– Хочешь позвонить маме? Думаю, она будет рада услышать тебя.

– Нет, только не это. Они сразу меня вычислят.

– Говорю же, тебя никто не ищет. Ну, разве что мы с мамой.

– Как же, как же! Это ты так думаешь, – сказал Томми, с тревогой бросая взгляды в сторону улицы.

– И давно ты обретаешься здесь, в Канзас-Сити?

– Первое время я метался туда-сюда. А потом решил уехать подальше.

– На что же ты покупал еду, где жил? У тебя есть деньги?

– Я прихватил с собой все свои сбережения. И как-то вот выкручиваюсь, хоть ты и представить себе такое не мог. Короче, раз уж ты здесь, расскажи, по крайней мере, как там Синди.

– Уже лучше. Она дома. Но ей предстоит еще не одна операция.

– Ты знаешь, кто это сделал?

Только ни слова про Хейли. Кто его знает, как он отреагирует.

– Нет, но Герберт ведет расследование.

– Если я вам не звонил, это не значит, что я не переживал за нее. Она и моя сестренка. Но я не мог вернуться. Ты же расскажешь все маме, да?

– Но ведь ты и сам можешь ей рассказать.

– Пожалуйста, не начинай все сначала.

– Не обижайся, если что не так. Ты же знаешь, какой я упрямый, это у нас, так сказать, семейное.

– Что правда, то правда. – Томми едва заметно улыбнулся.

– Послушай, я понимаю, тебе, конечно, не хочется об этом говорить, но я должен знать, что на самом деле произошло у вас с Хейли в тот вечер.

– Что ты хочешь услышать? Что я жалею о чем-то? Так вот, ни капли. Она поплатилась за всех остальных. Она сама заигрывала со мной за обедом. И, будь такая возможность, я сделал бы то же самое снова без всяких колебаний. Должен сказать, оно того стоит! Ей тоже понравилось. А если она сказала «нет», значит, соврала.

Тут Томми посмотрел Грэму прямо в глаза, сгорая от желания увидеть, как он отреагирует на его провокацию.

– Это он заставил тебя издеваться над ней? Человек, про которого ты рассказывал?

Взгляд Томми потускнел.

– В тот вечер он забрался в дом. Дверь была открыта, хотя я каждый вечер, черт, каждый вечер проверяю, заперта она или нет!

Грэм не знал, что сказать: он не мог подобрать нужных слов, чтобы успокоить брата.

– Ладно, я должен тебя оставить, – вдруг заявил Томми, допивая свою газировку. – Мне нужно кое-кого разыскать. А я уже слишком много времени потерял.

– Можешь хоть сказать, куда ты собрался?

– Даже не надейся. И больше не ищи меня, не трать попусту время.

Томми резко встал, Грэм тоже поднялся и, положив на стойку десятидолларовую купюру, вышел вслед за ним из кафе.

– Не огорчай маму, – попросил он, схватив брата за руку. – Ей как никогда нужно, чтобы мы, все втроем, были сейчас рядом с ней…

– Если хочешь, можешь сказать ей, что видел меня, со мной все в порядке и мне ничего не нужно. И еще: я обязательно ей позвоню, как только найду себе работу и квартиру. Ну, мне пора, меня здесь больше ничего не держит.

– Я не отпущу тебя, Томми. Я с ног сбился, пока тебя искал.

– Ну да, и что же ты собираешься делать? Увезти меня силой?

Откуда взялась у него эта бравада? А это желание препираться?

– Будет нужно – да.