Черт побери, о чем это они? Я уже хотел задать им этот вопрос, но язык мне не повиновался. Через минуту я уже лежал один в постели, все еще одетый, но накрытый с головой одеялом. Свет в спальне был выключен. Я сделал глубокий вдох, пытаясь осмыслить произошедшее. Герцогиня была так добра со мной и все же вызвала телохранителей, чтобы увести меня, словно непослушного ребенка, в спальню. Ну и ладно! Пошло все к чертям собачьим! Спальня в высшей степени комфортна, я с удовольствием проведу здесь остаток фазы мозгового паралича, окутанный китайским шелком.

И тут в спальне зажегся свет. В следующее мгновение кто-то стянул с меня мое роскошное белое шелковое одеяло и в глаза ударил яркий свет фонарика.

– Мистер Белфорт, – произнес незнакомый голос, – вы не спите, сэр?

Сэр?.. Что за хрен называет меня сэром?..Через несколько секунд мои глаза привыкли к свету, и я увидел, кто это. Полицейский. Собственно, их было двое, оба из местного отделения полиции. Они были при всем параде – пушки, наручники, сияющие бляхи и все такое. Один из них был крупный толстяк с висячими усами, другой – невысокий и жилистый, с румяным, как у подростка, лицом.

Я сразу почувствовал беду. Случилось что-то ужасное. Агент Коулмэн работает на удивление быстро! Меня уже арестуют? Но ведь расследование только-только началось! Что вдруг случилось с медлительными колесами машины правосудия? И зачем агенту Коулмэну понадобилось использовать местную полицию для моего ареста? Бога ради! Они же выглядят как игрушечные, да и местное отделение полиции было похоже на почту из сериала «Мейберри». Неужели именно так арестуют злодеев, обвиняемых в отмывании денег?

– Мистер Белфорт, – спросил первый полицейский, – это вы были за рулем вашей машины?

Ах, вот оно что! Я все еще был под сильным кайфом, и мой мозг стал посылать отчаянные сигналы речевому аппарату, чтобы тот заговорил.

– Низня… ни зня, о сём фы («не знаю, о чем вы»), – пролепетал я.

Очевидно, мой ответ им чем-то не понравился, поскольку в следующую секунду меня уже вели в наручниках вниз по лестнице. Когда мы дошли до двери, толстяк сказал:

– Вы совершили семь столкновений с семью разными автомобилями, мистер Белфорт. Шесть из них – здесь же, на вашей улице. Седьмое – лобовое столкновение на Чикен-Вэлли-роуд. Женщину, сидевшую за рулем той машины, сейчас везут в больницу со сломанной рукой. Вы арестованы, мистер Белфорт, за вождение в нетрезвом виде, создание аварийной ситуации и бегство с места дорожно-транспортного происшествия.

Потом он зачитал мне права, и когда он дошел до того места, где говорится о бесплатном адвокате, которого они предоставят мне, если я не в состоянии самостоятельно оплатить услуги защитника, оба полицейских хмыкнули.

Постойте, какие еще столкновения? Не было никаких столкновений, и уж тем более целых семи! Бог же услышал мои молитвы и спас меня от них. Это какая-то ошибка! Они арестовали не того человека!

Так я думал, пока не увидел свой маленький «мерседес». Вот тут-то у меня и отвалилась челюсть. Машина была разбита в хлам. Пассажирская дверь, обращенная ко мне, была вдавлена в салон, заднее колесо подогнуто под днище, передок смят в гармошку, а оторванный задний бампер свисал до земли. У меня вдруг сильно закружилась голова, колени подогнулись, и я снова рухнул на землю, уставившись в ночное небо.

Оба полицейских склонились надо мной.

– Мистер Белфорт, что именно вы принимали? – озабоченно спросил толстяк. – Скажите нам, что вы принимали, чтобы мы могли вам помочь.

Помочь? Если бы вы были так добры подняться наверх и открыть аптечку, то вы нашли бы там пластиковый пакетик с двумя граммами кокаина. Пожалуйста, принесите его сюда и дайте мне сделать несколько вдохов, чтобы я пришел в себя, или вам придется тащить меня в отделение на руках, как ребенка.Так я думал. Но здравый рассудок все же взял верх, и вслух я сказал:

– Зы азестозази зе зозо!

Что означало: «Вы арестовали не того!»

Полицейские переглянулись и пожали плечами, потом подхватили меня под руки и потащили к полицейской машине.

В этот момент из дома выбежала Герцогиня, крича со своим бруклинским акцентом:

– Какого хрена? Куда вы тащите моего мужа? Он был со мной дома весь вечер! Если вы сейчас же не отпустите его, завтра оба будете работать в магазине игрушек!

Я обернулся и посмотрел на Герцогиню. По обе ее стороны стояло по Рокко. Полицейские остановились.

– Мы знаем, что он ваш муж, миссис Белфорт, – сказал толстяк, – но у нас есть несколько свидетелей, которые утверждают, что за рулем машины был именно он. Лучше позвоните одному из его адвокатов. Уверен, их у него много.

И полицейские снова потащили меня к машине.

– Не волнуйся! – кричала Герцогиня, когда меня запихивали на заднее сидение. – Бо сказал, он обо всем позаботится! Милый, я люблю тебя!

Пока полицейская машина выезжала на улицу, я думал только о том, как сильно я люблю Герцогиню и как сильно она меня любит. Я думал о том, как она рыдала, когда думала, что потеряла меня, как заступалась за меня, когда полицейские тащили меня в машину в наручниках. Может быть, именно теперь, раз и навсегда, она, наконец, доказала свою любовь и преданность. Может быть, именно теперь, раз и навсегда, я смогу быть спокойным, зная, что она всегда будет рядом – и в счастье, и в горе. Да, подумал я, Герцогиня по-настоящему любит меня.

Ехать до участка было недолго. Здание больше походило на затейливый частный особняк, чем на официальное учреждение: белое с зелеными ставнями. Выглядело весьма успокаивающе. Я подумал, что это замечательное место для того, чтобы отоспаться после кайфа.

Внутри были две зарешеченные камеры, и я скоро оказался в одной из них. Сидеть я не мог, поэтому лежал на полу, прижавшись щекой к холодному бетону. Я плохо помню, как меня фотографировали, снимали отпечатки пальцев и записывали на видеопленку – это чтобы иметь доказательства моего состояния крайнего опьянения.

– Мистер Белфорт, – сказал полицейский, у которого толстый живот нависал над поясным ремнем, словно батон колбасы, – нам нужно сделать анализ вашей мочи.

Я сел – и сразу почувствовал, что с меня слетел весь кайф. Последняя волна прелести Дважды Настоящих с шумом откатила обратно в океан, и снова я был трезв как стеклышко. Сделав глубокий вдох, я сказал:

– Я не знаю, что вы там себе думаете, но если мне сейчас же не дадут позвонить по телефону, вы оба будете в глубокой заднице.

Моя неожиданно четкая дикция, похоже, поразила копа, и он ответил:

– Так-так, я вижу, действие того, под чем вы там были, закончилось, наконец. Охотно выпущу вас из камеры и даже сниму наручники, если вы пообещаете, что не сбежите.

Я молча кивнул. Он открыл камеру и жестом показал на телефонный аппарат на маленьком деревянном столике. Я набрал номер домашнего телефона моего адвоката. Интересно, почему я помнил его наизусть?