Когда Трумэн впоследствии заметил, что ни перспектива, ни реальное применение атомной бомбы не заставило его ни на секунду усомниться{174} в правильности действий и не лишило сна, это показалось странным многим американцам, включая и меня. В конце концов, он мог бы сказать, что это была сложная, мучительная моральная проблема, трудное решение, но у нас не оставалось выбора. Разве такое решение не должно быть моральной проблемой?

Однако Трумэн порой ссылался на нечто такое, что вряд ли было понятным для многих американцев тогда, как, впрочем, и сейчас: на то, что нам прежде доводилось убивать больше людей, чем во время этих неядерных ударов зажигательными бомбами. И это говорил не только Трумэн, но и Франклин Рузвельт до него. На протяжении пяти месяцев, вплоть до августа 1945 г., ВВС США целенаправленно убивали столько японцев, сколько могли.

Атомная бомба просто делала это более эффективно – одной бомбы хватало, чтобы совершить то, для чего требовалось три сотни бомбардировщиков в марте. Однако у нас были эти три сотни бомбардировщиков, даже больше, и они выполняли ту же работу, ночь за ночью, город за городом. Всего было уничтожено 67 городов, прежде чем настала очередь Хиросимы. В «Обзоре стратегических бомбардировок США» вскоре после войны сообщалось: «Не исключено, что всего лишь за шестичасовой период было убито больше людей…{175} чем в результате любого другого письменно зафиксированного удара».

В противоположность утверждению очень авторитетной, но совершенно недостоверной статьи Стимсона «Решение об использовании атомной бомбы» в журнале Harper’s в феврале 1947 г. – ее для Стимсона написал Макджордж Банди{176} в свою бытность членом Гарвардского общества стипендиатов, как пропагандистский ответ на статью «Хиросима» Джона Херси в журнале New Yorker в августе 1946 г. – гражданские и военных советники Трумэна не испытывали никаких моральных сомнений по поводу атомной бомбардировки какого-нибудь города. Моральный порог был преодолен задолго до этого. На самом деле в официальных кругах не было ни дебатов, ни даже малейших разногласий по поводу того, следует или не следует применять атомную бомбу, если она будет готова до того, как война завершится по другим причинам.

Одной из возможных причин капитуляции Японии до применения атомной бомбы было объявленное в Потсдаме в июле намерение Советов вступить 8 августа в войну с Японией. Советы хотели подписать Потсдамскую декларацию о прекращении соблюдения нейтралитета в отношении Японии, но им не позволили это сделать (присутствие Советов в качестве посредника на переговорах с Соединенными Штатами, насколько нам было известно из перехваченных сообщений, давало бы японцам шансы на смягчение условий капитуляции). Другой возможной причиной сдачи могло быть – в соответствии с рекомендацией Объединенного комитета начальников штабов и практически всех гражданских консультантов, за исключением Бирнса, – уведомление японцев (до вступления Советов в войну в августе) о том, что им разрешат сохранить императорскую власть во главе с Хирохито. Ни одна из этих возможностей, хорошо известных на высшем уровне, не упоминается в статье Стимсона.

Публичная полемика вокруг «решения сбросить бомбу» почти полностью шла по неверному направлению на протяжении семи десятилетий. Она исходила из ложного предположения о том, что такое решение существовало или должно было существовать. Так вот, никакого нового решения об уничтожении населения целого города никто не принимал весной 1945 г.

Атомная бомба не открыла новой эры в выборе целей, в стратегии или в ведении войны. Уничтожение городского гражданского населения с помощью огня уже было американским способом ведения воздушной войны, как, впрочем, и британским, начиная с конца 1940 г.

Таким образом, во взглядах адмирала Уильяма Лихи, главы администрации президентов Франклина Рузвельта и Гарри Трумэна, в его послевоенных мемуарах есть иронический подтекст:

В документах нет свидетельств того, что адмирал Лихи – или кто-нибудь еще в правительстве США – высказывался в подобном духе перед своим непосредственным начальником, Франклином Рузвельтом, в последний месяц его пребывания на посту президента или перед Гарри Трумэном в течение четырех месяцев перед уничтожением женщин и детей в Японии. Прямые удары по гражданскому населению Японии начались при Рузвельте, Стимсоне и Лихи, когда, как выразился их подчиненный генерал Лемей, «мы сожгли, сварили и запекли{178} больше людей в Токио в ту мартовскую ночь с 9-го на 10-е, чем превратили в пар в Хиросиме и Нагасаки вместе взятых».

Сам Лемей был уверен, что удары зажигательными бомбами и так заставят японцев сдаться, а в атомной бомбардировке нет необходимости. Такого мнения придерживались не только в ВВС. В ВМС по понятным причинам больше полагались на морскую блокаду. Мнение о том, что атомная бомба была не нужна{179} для победы – без вторжения, позднее высказывали генералы Эйзенхауэр, Макартур и Арнольд, а также адмиралы Лихи, Кинг, Нимиц и Холси. (Эйзенхауэр и Холси также были согласны с Лихи в том, что ее использование морально предосудительно.) Иными словами, семь из восьми офицеров с пятью звездами на погонах в американских вооруженных силах в 1945 г. считали, что бомба не нужна для устранения необходимости вторжения (т. е. все, кроме генерала Маршалла, начальника штаба сухопутных сил, который в июле по-прежнему не сомневался в необходимости высадки американских войск в Японии). Аналогичным образом высказывался «Обзор стратегических бомбардировок США в период войны в Тихом океане» в июле 1946 г. (в статье, проект которой подготовил Пол Нитце):