– Я слышала, как ты в тот вечер сбежала, и мне, видно, следовало тебя удержать. Но я решила: что плохого, если ты хоть чуточку развеешься. – Губы у матери непреклонно сжались. – Так ты его убила?

По щекам у Сэйди покатились слезы.

– Я не вылезала из машины, чтобы проверить, что с ним. Я поехала дальше.

– А кто-то из людей это видел?

– Мистер Салливан, разумеется.

Мать сжала пальцы в кулак и поглядела на свою дочь так, будто ее не узнавала.

– Быстро собирайся.

– Что мне теперь делать? Будь здесь Джонни или Дэнни, они бы знали, как мне поступить.

– Сейчас они ничем не помогут. Ты покалечила, а может, даже и убила одного из Картеров, и в этом округе тебе лучше больше не показываться. Они сделают все, чтобы остаток дней ты провела в тюрьме.

Поспешив на кухню, мать открыла шкафчик, пошарила там в глубине и вытащила наконец красно-бело-синюю жестяную коробку из-под табака. Сдернув крышку, она достала несколько однодолларовых купюр:

– Возьми вот это, садись в грузовик и гони отсюда, не останавливаясь, до самого Шарлоттсвилля.

– Я не возьму у тебя деньги.

Мать вложила купюры ей в руку и сжала пальцы Сэйди в плотный кулак.

– Возьмешь.

– А как же ребенок?

– Девочка останется со мной. Глядишь, когда-то настанет день, когда ты сможешь ее к себе забрать. Но сейчас ты никуда не убежишь с орущим на руках младенцем.

Снаружи послышался отдаленный рокот мотора, и мать встревоженно подбежала к окну.

– Кто бы там ни был, но он поднимается к нам в гору. Сейчас же беги! И даже не думай собирать одежду!

– Мама, мне страшно!

Мать крепко прижала ее к себе.

– Беги!

Всю свою жизнь Сэйди только и мечтала однажды покинуть Блюстоун. Но никогда даже представить не могла, что ее будут гнать отсюда, точно взбесившуюся псину.

– Шериф все равно меня найдет.

Мать торопливо вывела ее на задний двор, к грузовику.

– Не найдет, если ты сейчас же умчишься, сядешь в поезд и уедешь настолько далеко, насколько хватит денег.

– Я не могу взять эти деньги. Это все, что тебе удалось подзаработать.

– Можешь. И возьмешь. – Мать еще раз крепко ее обняла. – Я люблю тебя, моя девочка.

* * *

Сэйди неслась с такой скоростью, на какую только способен был ее грузовичок, и отдельные повороты дороги даже описывала на двух колесах. Грузовик был старым и с вредным характером, особенно теперь, когда после столкновения с Малкольмом у него потек радиатор. Однако она не могла позволить себе и короткой передышки, когда за ней вплотную гнался представитель властей.

Грузовик добрался почти до границы округа, когда двигатель у него перегрелся и заглох. На миг Сэйди застыла на сиденье.

– Пожалуйста, ну, провези меня еще хоть чуточку! Пожалуйста!

Выскочив из грузовика, она поспешила к мотору и, прикрыв ладонь полой куртки, подняла капот. Оттуда мгновенно поднялось облако жаркого пара и сильно запахло горелым.

Долив немного воды в радиатор, она, возможно, и сумела бы как-то вдохнуть в грузовик жизнь, но сейчас у нее не было на это времени. Все, что ей оставалось, – это уходить пешком. Ноги у нее словно налились свинцом, мысли все еще путались после случившегося, но тем не менее Сэйди плотнее запахнула куртку и двинулась в путь. Позади она услышала знакомый звук мотора и поняла, что это «Додж» шерифа Бойда.

* * *

Оливия

Оливия стянула перчатки и кинула их вместе со шляпкой на столик в вестибюле. Она совсем иначе представляла себе этот день, пока не узнала, что Малкольм в городе. Этому господину необходимо было преподать урок ответственности.

При мысли о той новости, которой она так хотела поделиться с мужем, Оливию охватило радостное волнение. Она вбежала к Эдварду в кабинет и увидела его за письменным столом. Мрачно положив телефонную трубку на держатель, он потянулся к стоящему рядом с аппаратом стакану с бурбоном.

Хотя первым ее побуждением было поведать Эдварду о будущем ребенке – об их ребенке, – нахмуренные брови мужа предупредили ее об осторожности. Быть может, он как-то узнал, что сделал Малкольм с Сэйди? Разумеется, Малкольм никак не признает свой грех, а если и выдаст какие-то подробности, то, несомненно, повернет их в свою пользу.

– Привет, дорогая, – поднял он на нее взгляд. – Я уже начал волноваться.

– С чего бы тебе волноваться? На улице еще светло.

– Да уж едва ли.

Оливия поцеловала мужа.

– Со мной все отлично. А Малкольм уже приехал?

– Ты что, не слышала, что случилось в городе?

Зловещий тон Эдварда мигом вытеснил из ее головы все хорошие вести.

– Нет.

– Сэйди Томпсон намеренно наехала на Малкольма прямо в центре Блюстоуна, как на какую-то собаку. Мне только что звонили из больницы. Он в очень скверном состоянии.

При мысли об этой порывистой девчонке, которая, несомненно, совершила этот поступок раньше, чем успела подумать, у Оливии упало сердце.

– Он умрет?

– Врачи пока что ни в чем не уверены. И если он выживет, то еще неизвестно, удастся ли спасти его правую ногу. – Поднявшись, Эдвард прошел к бару и налил себе еще бурбона. – Я созвонился с шерифом, который только что ездил к Сэйди домой. Мать этой девчонки клянется, что ее не видела.

– Он ей поверил?

– Разумеется, нет. Томпсоны уже многие годы водят за нос закон. Удивительно, что до сих пор их всех еще не пересажали. Я просто благодарен богу, что эта девица не причинила тебе еще большего вреда, чем успела сделать.

– Она мне ничего плохого не сделала.

– Будь у нее время – сделала бы. Она пыталась убить Малкольма!

– Малкольм эту девочку изнасиловал! – В голосе Оливии зазвучала та категоричность, которую Эдвард обычно не привык от нее слышать.

– Что?

– Что слышал. Последний раз, когда Малкольм к нам приезжал, он отправился в город на танцы. Там он встретил Сэйди, опоил ее алкоголем и изнасиловал на заднем сиденье своей машины.

Эдвард вскинул ладонь, мотая головой:

– Изнасиловал – слишком уж крепкое словцо.

– Да, и притом очень уместное.

– А есть доказательства? Уж точно не слова этой девицы. Я вообще в последние несколько месяцев ее в городе не видел.

– Она и не показывалась в городе, – молвила Оливия.

Эдвард помедлил, раздумывая, и наконец от осознания некоего факта лицо его окаменело.

– Что, эта девица забеременела?