Сэйди разгладила влажными ладонями грубую материю полукомбинезона.

– А где доктор Картер?

– Спит.

– Спит?! После всего случившегося?!

– Ну, я, возможно, подсунула ему немножко своего снотворного. Хороший сон ему не повредит. Бедняга и без того совсем вымотался. Когда он проснется, я уже буду дома.

– Он же будет страшно зол.

– Тогда я еще раз попытаюсь ему сказать, что беременна, и все прочее мигом позабудется.

– У вас в животе ребенок?! Вам ни за что нельзя кататься по ночным дорогам!

Машина с шумом проскочила через рытвину на дороге.

– Просто тому маленькому парнишке придется держаться покрепче.

– Вам не стоило рисковать ради меня.

– Я бы не смогла себе простить, если бы этого не сделала.

Сэйди потуже натянула на себе полы куртки, слишком напряженная, чтобы откинуться на спинку сиденья. Сейчас ей уже не хотелось уезжать из дома.

– А как же Джонни с Дэнни? Они даже не будут знать, где меня искать, если я буду в бегах.

– Когда уже где-то наконец осядешь, то напишешь братьям и известишь их, где ты.

– А как же мама и малышка?

– Я за ними присмотрю.

– Я не заслуживаю подобной доброты.

– Ты заслуживаешь намного большего.

По щекам у Сэйди снова покатились слезы, но у нее уже не осталось сил, чтобы рыдать или плакать в голос. Прошел еще примерно час, прежде чем Оливия наконец подъехала к вокзалу в Шарлоттсвилле. Припарковавшись напротив, она поставила машину на ручник.

– Поезд уже очень скоро придет. Осталось лишь его дождаться.

– А куда мне ехать?

– Езжай в Вашингтон. – Оливия вытянула из кармана несколько денежных купюр. – На это купишь себе билет. Там на заводах сейчас полно рабочих мест. При твоей дружбе с техникой ты непременно найдешь работу.

– Никогда даже представить не могла, что мой отъезд будет выглядеть именно так.

– Жизнь вообще редко когда складывается именно так, как мы это представляли, – ответила Оливия и решительно вложила купюры в ладонь Сэйди.

Тогда девушка сунула руку в карман и достала те деньги, что дала ей мать.

– Передайте это маме. Ей они очень понадобятся. Я не смею брать у нее деньги.

– Если она тебе их дала, значит, хотела, чтобы ты их забрала.

– Нет, я не стану брать у нее деньги. Я и так уже отняла у нее слишком много.

Оливия все же приняла у нее деньги.

– Хорошо. Я постараюсь, чтобы они вскоре оказались у твоей матери.

– И я обязательно верну вам долг.

Сэйди всегда так хотелось уехать из Блюстоуна, но она даже вообразить не могла, что будет бежать отсюда, спасая свою жизнь.

Девушка подалась вперед и крепко обняла Оливию.

– Позаботьтесь теперь о вашем будущем малыше. И если вам когда-нибудь понадобится моя помощь – только скажите.

Вдалеке раздался паровозный свисток приближающегося поезда.

– Я непременно с тобой свяжусь.

Либби

– Откуда вы так много знаете о Сэйди Томпсон? – удивилась Либби.

– Она была моей матерью, – ответила Маргарет.

– Это значит, что Малкольм Картер – ваш отец?

– Именно.

– А что с ним потом случилось? – Либби поспешно перебрала в уме свое недавно обнаруженное генеалогическое древо, пытаясь уразуметь, в каком колене ее род пересекся с родом Коултона. К счастью, случилось это уже три поколения назад.

– Малкольм после того, что с ним сделала Сэйди, остался навсегда хромоногим. Впрочем, когда он вышел из больницы, он не стал преследовать ни мою бабушку, ни меня. Я лишь много лет спустя узнала, что удержала его от этого именно госпожа Оливия. Она пригрозила со скандалом бросить Эдварда, если Малкольм попытается как-то отыграться на моей бабушке или на мне.

– А он еще жив?

– Нет, Малкольм Картер скончался в 2000 году. Он несколько раз был женат и от всех своих жен имел детей, однако в итоге помер одиноким и немощным в доме престарелых.

– А вы еще когда-нибудь видели Сэйди? – спросила Либби.

– Да, когда мне было тринадцать. Шериф Бойд умер, а Сэйди Томпсон к тому времени сделалась народной легендой. И госпожа Оливия сочла, что уже будет безопасно свозить меня в Нью-Йорк. Видишь ли, госпожа Оливия наняла мою бабушку в няни к своему ребенку, и ранние годы своей жизни я провела в одной детской с ее сыном Стюартом. Потом, когда мы достигли школьного возраста, Стюарта отправили учиться в пансион, а я пошла в обычную муниципальную школу, а впоследствии устроилась работать у Картеров на кухне.

– То есть вы здесь с самого детства? – изумилась Либби.

– Госпожа Оливия спасла мою мать, мою бабушку и меня. А когда моей Джинджер пришло время идти в школу, она позаботилась о том, чтобы ей выделили стипендию, позволившую ей впоследствии поступить в медицинский колледж. То же самое она сделала и для Коултона.

– Почему же при всем при том она не помогла Элайне?

Маргарет глубоко вздохнула.

– Госпожа Оливия хотела, чтобы Малкольма судили за то, что он сделал с Сэйди, но доктор Картер стал покрывать своего кузена, так что, естественно, никаких обвинений не последовало. После этого она уже не смогла доверять мужу. Он сильно отяготил ей жизнь в поместье даже после того, как она перестала общаться с Сэйди. На людях он был к ней предельно внимателен, а дома, за закрытыми дверьми, держался холодно и отстраненно.

– И все же они оставались в браке.

– Да, из-за Стюарта. Она вольна была уйти в любой момент, как ей частенько напоминал супруг, однако Стюарт остался бы с ним, без вариантов. Оливия не могла покинуть сына, а потому продолжала делить кров с Эдвардом. Насколько я могла заметить, каждый из них всегда жил собственной жизнью. Госпожа Оливия всецело сосредоточилась на сыне и на своих цветниках, а доктор Картер продолжал работать в Линчбургской больнице, покуда она не закрылась уже в семидесятых. И вплоть до самой смерти он искренне верил, что делает для женщин благое дело.

– Госпожа Оливия, получается, уберегла Сэйди, но не решилась поддержать Элайну.

– Она понимала, что доктор Картер стал бы гнушаться и Элайной, и тобой. И она опасалась, что он сделает ваше существование таким же жалким и несчастливым, как и ее собственное.

– Куда же тогда уехала Элайна, когда забеременела? Я знаю, что, когда я родилась, она жила в Нью-Джерси.