– Пытаюсь сделать вид, что я всё ещё невинна, словно роза из нашего сада, папуля.

– Спасаю одну дьявольски прекрасную немецкую задницу от смертной кары.

– Нагло обманываю тебя, потому что мне дико неловко признаваться тебе в том, что я и Вильям… в душе в твоей ванной… Господи, прости.

– Фрея?

Видимо, я зависла на слишком долгое количество времени, и папе уже стало страшно за моё ментальное и физическое здоровье, поэтому он прямо сейчас внимательно разглядывает смущение, намертво поселившееся на моем лице, и даже не подозревает о том, что конкретно меня так сильно смутило.

– Дай мне пять минут. Я сейчас приду на кухню, – тараторю и понимаю, что такое поведение вызовет только больше вопросов, и уже мысленно готовлюсь каяться перед папой за все свои грехи.

– Хорошо, – папа коротко улыбается и уходит на кухню, а я в замешательстве свожу брови к центру, провожая его взглядом. А так можно было, да?!

Небрежно открываю дверь в ванную, заметив скучающего Раска, сидящего на стуле и смотрящего в потолок. Кидаю ему сумку, и он, спохватившись, хватает её в последний момент, прижав к своему телу, и смотрит на меня взглядом, полным глубокой претензии. Хочу уже закрыть дверь, чтобы не палиться ещё больше, но Вильям, поднявшись на ноги, окликает меня:

– Миллз, стой. – Вопросительно смотрю на него, и он продолжает: – Согласно твоей легенде, я типа сейчас на улице. И мне придётся зайти внутрь с улицы, верно? – слышу в его голосе пренебрежение и поджимаю губы. – Как я это сделаю?

Закатываю глаза, столкнувшись с очередной несостыковкой в своей истории, и, глянув в коридор, вновь захожу в ванную, закрыв за собой дверь.

Может, и правда было проще признаться во всём папе?

– Скажешь, что зашёл с заднего двора.

– Я даже не знаю, где он находится.

– Сделаешь вид, что знаешь, – испепеляю Вильяма строгим взглядом, и он, глубоко выдохнув, коротко кивает.

– Не думал, что начну знакомство с твоим отцом с вранья, – он достаёт сменную одежду из спортивной сумки.

– Это не враньё, – приближаюсь к нему, сделав один шаг ему навстречу, а мой взгляд смягчается. – Я просто… не могу. Это слишком для меня. Я к такому не готова. Может, кто-то и может рассказать своему отцу о том, что занимается сексом в душе с парнем прямо под его крышей… – Вильям надевает брюки и, подняв голову, игриво улыбается. – Но я вот нет. Не могу.

– Когда ты говоришь это вслух, я тоже понимаю, что это перебор, – Раск мягко усмехается.

– Приходи на кухню, в общем, – быстро разворачиваюсь и хочу покинуть ванную комнату, но Вильям хватает меня за локоть, развернув к себе лицом. – Ты чего дела…

Не успеваю договорить и уже чувствую губы Вильяма на своих. Он медленно углубляет поцелуй, и я вмиг забываю обо всём, что так сильно меня беспокоило.

Захожу на кухню, и на моем лице в тот же момент появляется нежная улыбка. Наблюдаю за тем, как папа суетится рядом с плитой, вновь напялив на себя мамины перчатки-прихватки. Буквально на мгновение мне становится тоскливо, но я отгоняю грустные мысли подальше, освобождая место свежим, счастливым воспоминаниям.

– Помочь тебе с чем-то? – присаживаюсь за стол и только сейчас осознаю, как на самом деле проголодалась.

Или я просто слишком сильно люблю, когда папа готовит?

– Неужели ты всё же соизволила прийти на кухню, спустя миллион лет? – саркастический тон папы заставляет меня кинуть на него грозный взгляд и прищуриться. Я манерно передразниваю его, и он легко смеётся. – Да. Открой вот банку, – папа протягивает мне консервную банку, и я, нагнувшись, забираю её у него из рук. – У Дейзи тоже ужин.

Наконец-то замечаю рядом с собой ещё одного члена нашей крохотной семьи, виляющего хвостом и умоляюще смотрящего мне прямо в душу. Глупо улыбаюсь и тут же принимаюсь за спасение собаки от истощения.

Нет, я не преувеличиваю. Вы видели эти глаза? Она как будто не ела целую вечность. Папа, ты её совсем не кормишь?

Закусываю губу, старательно открывая банку, но у меня получается очень плохо. Настолько плохо, что я даже не могу с помощью специального крючка оттянуть крышку вбок, чтобы справиться с этой тяжелейшей задачей.

– Не получается? Давай я, – папа ставит на стол тарелки и протягивает руку ко мне, но я отворачиваюсь от него, продолжая мучаться с банкой. – Ты у меня самостоятельная, да? – он дарит мне нежную улыбку, и я отвечаю ему такой же улыбкой.

– А я думал, что ты только мне не позволяешь помогать тебе во всём, – внезапно слышу голос Раска и поворачиваю голову, найдя его глазами. Он стоит у стола, засунув ладони в карманы брюк, и с нежностью меня разглядывает. – Мистер Миллз, – Вильям переводит взгляд на папу, протянув ему руку, и папа повторяет это действие за ним. – Вильям.

– Да, я уже в курсе.

Впервые голос папы звучит как сталь, и я перевожу настороженный взгляд к его лицу. На мгновение мне кажется, что он играет роль строгого отца, но мышцы на его лице заметно напрягаются, что можно увидеть у него только тогда, когда он действительно чем-то обеспокоен. Они пожимают руки, а дыхание Вильяма сбивается. На его скулах начинают играть желваки, он опускает взгляд куда-то вниз, продолжая делать мелкие хаотичные вздохи.

На кухне повисает неловкая пауза, и я решаю прервать тишину, продолжив отчаянные попытки открыть банку и доказать этим мужчинам, что женщины могут справиться и без их постоянной помощи во всём, в чём только можно. Вновь тяну хвостик, и он впивается в мою кожу, даря мне неприятные ощущения, из-за которых я моментально морщусь и едва слышно недовольно хриплю.

– Боже, солнышко, давай я тебе помогу всё-таки? – папа отворачивается от Вильяма, сразу же заигнорировав его.

– Ну, или я, – неуверенно добавляет Раск и присаживается рядом со мной. Кидаю на него сочувствующий взгляд.

– Нет, – улыбаюсь, глядя на Вильяма, и, переведя взгляд на папу, повторяю: – И нет, – улыбаюсь шире, и папа приподнимает брови. – Мне нужна штука. Острая такая. Которая ещё режет, – опускаю задумчивый взгляд вниз, вновь пытаясь справиться со злосчастной банкой.

– Нож? – игриво произносит Вильям, и я медленно поворачиваю голову в его сторону, буквально испепеляя его глазами.

Он широко улыбается, вынуждая мои губы расплыться в насмешливой улыбке.

– Нет, не нож, – продолжаю смотреть Раску в глаза. – Открывашка.

Заставляю себя прервать зрительный контакт и поднимаю взгляд на папу. Он внимательно рассматривает нас и, развернувшись к кухонному гарнитуру, достаёт желанный мною предмет.

– Не убьёшься? – папа вытягивает руку, отдавая мне открывалку, и легко издевательски улыбается.

– Почему вы оба издеваетесь? – глубоко вздыхаю, просунув кончик ножика в дырку, и резко тяну его от себя. Крышка поддаётся, и через мгновение я опускаю банку вниз, подставив её Дейзи. – Видели? Я смогла. И сама, между прочим, – горделиво задираю подбородок, и каждый из мужчин за столом окидывает меня нежным взглядом.