В сентябре 2002 года группа The Project разместила объявления о поиске вокалиста в разных газетах и журналах: «Неназванный артист ищет вокалиста и композитора где-то в области раннего Элиса Купера/Стива Тайлера и более тяжелого творчества Маккартни — Леннона». Друзья имели в виду вполне определенного вокалиста, но тот был уже занят. На самом деле он только вышел из реабилитационной клиники. Но музыканты решили, что вреда от этого не будет, и Дафф познакомился со Скоттом Вейландом, фронтменом Stone Temple Pilots.

Скотт Ричард Вейланд был очень талантливым вокалистом и композитором, но испытывал серьезные проблемы с наркотиками, и к 2003 году больше прославился своими кутежами, побегами из клиники, разрывами отношений и арестами, чем несколькими хорошими альбомами, записанными в 1990-е со своей группой Stone Temple Pilots. На заре творчества, когда карьера этой группы шла в гору, в прессе их называли великими притворщиками гранжа. Но виноваты музыканты были только в том, что родились в Лос-Анджелесе, а не в Сиэтле. Да еще, пожалуй, в том, что в песне «Plush», которая стала их прорывом в 1993 году, Скотт Вейланд звучал похоже на Эдди Веддера, вокалиста Pearl Jam (который, в свою очередь, звучал как Тим Бакли, но его в этом никто не винил, потому что большинство журналистов «NME» и «Spin» знать не знали Тима Бакли).

Я познакомился с Вейландом — и выбил у него интервью — во время турне Stone Temple Pilots по Великобритании в 1994 году. Каждый день гастролей мне велели готовиться к беседе с ним, но, как только наставал час встречи, менеджер группы Стив Стюарт начинал кормить меня бредовыми отговорками. Скотт простудился; Скотт занят; у Скотта голова «не на месте». Действительно странно то, что мы с Вейландом жили в соседних номерах, и я слышал через стену, как он кричит и ругается, а потом как будто громко плачет. Боже, подумал я, что такое с этим парнем?

После возвращения в Лондон, мне позвонили домой и попросили встретиться со Скоттом у него в отеле — он наконец был готов поговорить. Я уже столько раз это проходил, что в тот день пришел попозже и вообще не ждал, что Скотт вдруг сдержит слово и поговорит со мной. Но он сдержал. Вейланд пришел в черном кожаном тренче в пол, который, по его словам, только что купил на Кенсингтонском рынке, и добавил, что ему нужно «как-нибудь побыстрее», потому что он встречается с женой, которая только что прилетела из Лос-Анджелеса, и ведет ее в кино. «На какой фильм?» — полюбопытствовал я. — «На новый фильм Квентина Тарантино, — ответил Скотт, — «Криминальное чтиво». А я ответил, что это круто, говорят, он довольно хорош.

Мы сели в кафе при отеле, где другие гости нас вообще не беспокоили. Stone Temple Pilots, конечно, продали три миллиона экземпляров своего последнего альбома «Purple», но в Англии это вообще ни черта не значит. И, кажется, Скотту это даже нравилось. Вейланд не делал из славы такого фетиша, как большинство рок-звезд. Деньги его тоже не особенно интересовали. «Деньги — не вопрос, всё это относительно, — пояснил он мне. — Если у тебя есть свой дом, это дает безопасность, но больше ничего. Я трачу больше денег на рестораны, чем раньше, но по-прежнему покупаю штаны и футболки за доллар двадцать пять. Есть и другие элементы успеха, которые кажутся более сложными, например, сама идея знаменитости. Какое же это заблуждение. К сожалению, люди думают, что публичный человек — это всегда публичный человек, и что он ответственен перед другими людьми, потому что оказывает на них влияние. Но единственное, за что мы в конечном итоге отвечаем, — это музыка».

Через несколько дней после нашего интервью Вейланд побрился налысо. Забавно, подумал я. Майкл Стайп из R.E.M. как раз только что показал свою обритую голову в клипе «What’s the Frequency Kenneth?». Спустя три месяца я тоже побрился налысо. Как и у Стайпа, волосы у меня уже начали редеть, и сбрить их целиком показалось мне единственным способом сохранить хоть немного достоинства. В отличие от Майкла и меня, Скотт побрился потому, что хотел что-то этим показать. Что именно, я мог только догадываться. Бремя славы, личную озабоченность общественным восприятием и популярностью? Или то, что он просто задолбался? «Мне просто захотелось, — ответил он на мой вопрос. — Поэтому я так и сделал».

В молодости Вейланд пережил трагическую смерть своего младшего брата. «Мы считали, это от передозировки, — рассказал он, — но причина в кардиомиопатии, которая развилась у него всего за несколько лет злоупотребления веществами. Брат умер во сне в весьма юном возрасте, и какая-то часть меня всё еще скорбит по нему каждый день. Мы были очень близки, а потерять своего брата и лучшего друга — ведь мы с ним вместе еще занимались творчеством… это вообще не описать… и нельзя пережить до конца».

В 2011 году Скотт напишет в своей автобиографии под названием «Not Dead & Not for Sale» («Не умер и не продается». — Прим. пер.), как его изнасиловал «большой мускулистый парень, старшеклассник», и это событие оставило глубокую травму, которую он пытался подавить «до того момента, пока несколько лет назад в клинике воспоминания не нахлынули на меня».

В то время я брал у Вейланда интервью по телефону и спросил об этом. «Я всегда был очень целеустремленным человеком и считаю, что всегда, когда спотыкаешься и падаешь, нужно снова подняться. И каждый раз, когда ты так делаешь, то начинаешь еще больше верить, что не стоит сдаваться. Просто возьми плохие переживания и преврати их во что-то хорошее. Возьми хорошие переживания и сделай что-то еще лучше. Вот в чем суть моей философии».

Я спросил, смог ли Скотт применить эту философию в ситуации, когда в 2009 году его приговорили к полугоду лишения свободы после того, как он признался, что употреблял героин во время испытательного срока. «Да, определенно. Я попал в отделение, где были одни наркоманы, но у нас каждый день были групповые занятия, и мы много работали. Находиться в тюрьме, конечно, было очень неприятно. Я не думаю, что сажать тех, кто всего лишь принимает наркотики, — единственно верное решение. Но в то время система предусматривала только такую программу, которая позволяла мне решить проблему».

Позднее в интервью «Washington Post» Вейланд вспоминал, что впервые услышал о The Project, когда встретил Даффа в спортзале и тот рассказал, что они собирают новую группу. Скотту было предложено посмотреть и решить, хочет ли он участвовать в этом. Музыканты дали мне два диска, где было сорок — пятьдесят песен. На первом диске была в основном жесткая музыка, которую они написали с Иззи, и звучала она так, как будто у группы Bad Company что-то пошло не так. Я тогда ответил, что занят и мне не интересно».

В своей автобиографии Дафф рассказывает, как жена Сьюзан представила его Скотту Вейланду и его первой жене Мэри, с которой она дружила. «Мы несколько раз ужинали вместе со Скоттом, Мэри и их детьми. У Скотта были проблемы с группой Stone Temple Pilots и с собственной наркозависимостью, поэтому, когда мы собирались семьями, то нам было, о чем поговорить. Но я не рассматривал его как кандидата в новую группу, потому что у него уже была своя».

К 2003 году разговоры о The Project просочились в коллективный разум социальных медиа, и у поклонников Guns N’ Roses текли слюни от музыки в стиле культового «Appetite», в то время как Аксель увяз в болоте работы над альбомом «Chinese Democracy». Слэш объявил, что в этом году группа выпустит альбом, но, хотя он хвастался журналу «Rolling Stone»: «Мы собрали лучшую гребаную рок-н-ролльную группу», — в то же время признавался, что вокалист, о котором они мечтают, по-прежнему ускользает от них. «Сейчас нет рок-н-ролльных вокалистов… кроме Билли Айдола».