В ту ночь я плохо спал, ворочаясь с боку на бок. Временами у меня возникало чувство, будто в моей спальне находится кто-то еще и даже пытается говорить со мной, но, разумеется, я не мог обойтись с этим ощущением как-то реалистически, ведь я застрял между сном и явью и фактически был вне себя.

Около трех часов ночи вдруг зазвонил телефон. В темноте я потянулся за очками, лежавшими на ночном столике рядом с телефоном, и обратил внимание на светящийся дисплей будильника. Я откашлялся, снял трубку и поздоровался. Голос на другом конце провода принадлежал Далии.

– Я говорила с ним, – сказала она.

– Что, прямо на улице?

– Нет-нет, не на улице. – она хихикнула. Видимо, напилась снова. – Он звонил мне по телефону.

– По телефону? – переспросил я, на мгновение представив себе, каков голос чтеца в трубке – такой же, как на записи, или все-таки немного иной?

– Ну да. – И что он сказал?

– Ну, я бы тебе все рассказала, но ты задаешь так много вопросов.

– Расскажи все.

– Он звонил пару минут назад. Сказал, что встретится с тобой завтра в библиотеке, где ты работаешь.

– Ты рассказала ему обо мне, выходит? – тут повисла затянувшаяся пауза. – Эй, Далия?

– Я сказала ему, что ты хочешь купить его записи. И все.

– Тогда как же он узнал, что я работаю в библиотеке?

– Спроси у него сам. Я понятия не имею. Я свое дело сделала. Бывай, – в трубке пошли гудки: я даже не успел толком попрощаться с ней.

Спустя некоторое время я понял, что не могу уснуть – даже впасть в былое состояние полудремы не могу. Все мои мысли обратились к предстоящей встрече с чтецом монологов. Поэтому я быстро собрался на работу, так поспешно, будто опаздывал, вышел на улицу и дошел до угла, чтобы дождаться автобуса.

Стоял дикий холод, я сидел на остановке, высоко в небе из прорези в тучах выглядывал краешек Луны, до восхода оставались считанные часы. Почему-то мне показалось, что я жду автобуса утром в первый день учебного года – в конце концов, на дворе стоял именно сентябрь, – и меня переполняли одновременно страх и восторг. Когда автобус наконец прибыл, я увидел, что в попутчики мне набилось всего несколько ранних пташек, едущих по направлению к центру города. Я сел на заднее сиденье и стал смотреть в окно. Из темного отражения на меня взирало мое собственное лицо.

На следующей остановке я заметил еще одного одинокого путника, сидевшего на скамейке и ждавшего, когда его заберут. Наряд его был выдержан в темных тонах – длинное свободное пальто и шляпа. Сидел он очень прямо, словно аршин проглотил, прижав руки к бокам, а ладони сложив на коленях. Голову он слегка наклонил, и из-за шляпы я не мог разглядеть его лица; само положение его тела казалось своего рода дисциплинированным покоем. Я удивился, что он не встал со своего места, когда автобус поравнялся с остановкой, и в конце концов мы проехали мимо. Я уж было хотел что-то сказать водителю, но сильное чувство волнения, смешанного со страхом, заставило меня промолчать.

Наконец автобус высадил меня перед библиотекой, и я побежал вверх по лестнице, ведущей к главному входу. Сквозь толстые стеклянные двери я видел, что всего несколько ламп освещали просторный зал. Постучав пару раз по стеклу, я увидел фигуру в униформе ремонтника, появившуюся из темных недр здания. Я постучал еще, и мужчина медленно пошел навстречу мне по сводчатому центральному коридору библиотеки.

– Доброе утро, Генри, – сказал я, когда дверь открылась.

– Доброго здравия и вам, сэр, – отозвался он, не посторонившись, чтобы пропустить меня внутрь. – Вы же знаете, я не могу открывать двери раньше положенного часа.

– Понимаю, что немного рановато, но думаю, ничего страшного, если вы меня впустите. В конце концов, я здесь работаю!

– Знаю, сэр. Но несколько дней назад мне сказали, что нужно строго соблюдать наш пропускной режим. Было похищено имущество.

– Что за имущество, Генри? Книги?

– Нет, сэр. По-моему, это было что-то из аудиовизуального отдела. Может быть, видеокамера или магнитофон. Точно не знаю.

– Что ж, даю тебе слово – просто открой дверь, и я сразу поднимусь наверх, к моему столу. У меня работы сегодня невпроворот.

Помешкав, Генри выполнил-таки мою просьбу, а я сдержал слово.

Библиотека, в целом, была довольно просторным зданием, но при этом отдел языкознания и литературы занимал относительно небольшую площадь на втором этаже – длинное узкое помещение с высоким потолком и шеренгой филенчатых окон вдоль одной из стен. Другие стены были заставлены стеллажами с книгами, вокруг стояли длинные учебные столы. Но по большей части комната, в которой я работал, была открытой. Две большие арки вели в другие отделы библиотеки, а неприметная, самая обычная на вид дверь вела в хранилище библиографического фонда, где бесчисленная армия томов молчаливо выстроилась вдоль бесконечных рядов полок, укрытая от посторонних глаз. В предрассветной темноте истинные размеры вверенного мне отдела было не разглядеть. Лишь луна высоко в небе, сиявшая в окнах, открывала мне путь к рабочему месту, что находилось в середине длинной и узкой залы.

Добравшись до своего стола, я зажег маленькую лампу, которую много лет назад притащил сюда из дома. Не то чтобы я нуждался в дополнительном освещении во время работы – мне просто нравилась ее неброская старомодность. На мгновение я вспомнил о доме с верандой, где ни в один рожок не была вкручена лампочка, где лунный свет лился через окна на ковер, кишащий паразитами. Те особые ощущения, состояние разума, ассоциировавшиеся с монологом на пленке, в этот раз не давали о себе знать, хоть мое теперешнее одиночество в библиотеке за несколько часов до рассвета весьма и весьма располагало к чему-то подобному, походя на сюжет из какого-нибудь причудливого сна.

Не зная, чем заняться, я сел за стол, как делал всегда, приступая к работе, – и только сейчас заметил на нем большой пухлый конверт. Когда я уходил с работы вчера, его совершенно точно здесь не было. В тусклом свете настольной лампы конверт казался старым. На нем не было никаких пометок, но при этом он был запечатан.

– Кто здесь? – спросил я каким-то чужим голосом. Я заметил что-то краем глаза, рассматривая послание на столе, прочистил горло. – Генри, это ты? – я не поднимал глаз от столешницы, не оборачивался. Ответа не последовало. Но я совершенно точно был здесь не один.

Медленно повернув голову вправо, я сфокусировался на арке в другом конце залы. В том проеме, что вел в соседнее помещение, где лунное сияние проникало сквозь филенчатые окна внутрь, застыл силуэт. Я не видел его лица, но мгновенно признал длинное свободное пальто и шляпу. Тот самый человек, замеченный мною в предрассветной мгле на остановке по пути сюда, – ошибки быть не могло. Он встретился со мной в библиотеке, как Далия и обещала. В тот момент показалось неуместным спрашивать, как он попал в библиотеку, или заботиться о формальных приветствиях. Я просто с ходу завел речь, что репетировал с тех самых пор, как Далия позвонила мне на исходе ночи.