объяснения ясновидения. Теория Юнг-Штиллинга потому достойна внимания, что она почти предвосхищает положения современного оккультизма. Человек состоит из тела, души, или нервного духа, и настоящего духа. Дух имеет божественное происхождение, его познавательная способность была бы безгранична, если бы нервный дух не связывал его с телом. Эта связь между телом и духом в значительной степени может быть устранена месмерическими приемами, благодаря чему познавательная способность людей, входящих в сомнамбулическое состояние, освобождается, они становятся ясновидящими в пространстве и во времени и могут даже получить дар духовидения. Когда дух живого человека вместе с нервным духом освобождается от тела, то он может являться другим людям в весьма отдаленных местах; таким образом, склонные к сомнамбулизму могут обратиться в двойников. В этом случае он становится видимым благодаря тому, что дух через посредство нервного духа привлекает к себе материю из окружающей его в данный момент обстановки и, таким образом, формирует для себя тело. Поэтому призрак может стать видимым сразу для многих. Здесь, очевидно, предвосхищены существенные пункты объяснения современных материализаций. То же самое найдем мы и относительно большинства других спиритических явлений и теорий, если поближе познакомимся с сочинениями Юнг-Штиллинга. Мы не будем, однако, останавливаться на них, так как в противном случае предстоящее нам далее изложение современного спиритизма оказалось бы лишь скучным повторением. Между тем спиритическая теория и практика нашего времени, бесспорно, могут претендовать на наше преимущественное внимание, так как они получили такое распространение и значение, каких никогда не было у старой пневматологии.

В одном отношении европейский спиритизм имел ценные результаты: он пробудил интерес к старым формам суеверия, еще сохранившегося в народе, и вызвал усердные заботы, направленные на собирание соответствующих сведений. Так как для понимания суеверия прежде всего необходимо, чтобы человек был знаком с самими суеверными представлениями, то подобные сборники материала имеют, очевидно, немалую научную ценность. Величайшая заслуга в этом отношении принадлежит проповеднику Георгу Конраду Горсту (1767–1838). Его «Демономагия» (Франкфурт, 1818) является первой попыткой написать историю процессов о ведьмах. В своей «Волшебной библиотеке» (1821–1826) он дал точное воспроизведение множества старых книг и рукописей, посвященных различным областям суеверия и волшебства. В этом сборнике он обратил внимание на то, что ясновидение отнюдь не представляет чего-либо необыкновенного и встречается не только у исторически известных ясновидцев, но что существуют целые племена, например горные шотландцы, у которых оно принадлежит почти к повседневным явлениям. Затем он собрал в своей «Деутероскопии» (1830) множество сообщений об исполнившихся предсказаниях. Здесь он проявил очень критическое отношение к делу, постоянно стараясь добыть необходимый материал для суждения о достоверности ясновидца, о котором идет речь. Благодаря этому «Деутероскопия» Горста стала образцовым произведением, которое уступает лишь некоторым английским работам подобного рода, появившимся за последние годы.

Он отказывается давать какое-либо объяснение многим замечательным случаям; он постоянно повторяет: «Как это объяснить? Не знаю». Точно так же мы не находим у него никакой систематизации материала, да она, конечно, была бы весьма затруднительна. Тем не менее автор обращает внимание на существенное различие между такими видениями и снами, которыми предвещается наступившее впоследствии событие, и той гораздо более обычной группой их, когда на такое событие дается лишь символический намек. Примером первого рода могут служить предсказания Сведенборга. Впрочем, оба рода ясновидения могут встречаться наряду друг с другом в одной и той же семье и даже у одного и того же лица. Для ближайшего пояснения этих явлений я приведу здесь из книги Горста несколько наиболее удостоверенных историй. Они имели место в одной фленсбургской семье, Лизиус, где в каждом поколении имелось по нескольку ясновидящих. Самый выдающийся член этой семьи, Генрих Лизиус, умерший в середине прошлого столетия профессором теологии в Кенигсберге, был ревностным противником веры в ведьм, восставал против их преследования и, таким образом, по-видимому, был для своего времени малосуеверным. Этот человек сам отличался ясновидением. Он составил свод видений, бывших в его семье.

Его бабушка, Анна Ланг, видела однажды спускающуюся по улице великолепную похоронную процессию, которую она описала во всех подробностях. Описание это могло указывать лишь на похороны какого-нибудь дворянина, между тем таковых совершенно не было на почтовом дворе, откуда, по ее словам, вышла процессия. Но два дня спустя вне стен Фленсбурга произошла дуэль между двумя голштинскими дворянами. Один из них, смертельно раненный, был принесен на почтовый двор и здесь умер; отсюда же последовало и его погребение, притом именно в таком виде, как то заранее было изображено в мельчайших подробностях Анной Ланг. Этот случай иллюстрирует нам прямое предвидение будущего события.

Когда старая бабушка захворала, ее кровать поставили в гостиной, чтобы легче можно было ходить за ней. Однажды вечером Лизиус, побывав у нее, хотел возвратиться в свой кабинет. Тогда он увидел перед дверью гостиной гроб, который был поставлен таким образом, как его обыкновенно ставят при парадной постели. Но он стоял на самом неудобном месте во всем доме, загораживая две наиболее нужные для прохода двери. Лизиус тотчас позвал свою старшую сестру (которая тоже была ясновидящей) и спросил ее, не видит ли она и мертвеца. Она испугалась, побледнела и вышла, ничего не ответив. Вскоре после этого бабушка умерла. В день же погребения, в отсутствие и без ведома Лизиуса, гроб был поставлен как раз на том месте, где он его видел раньше, что особенно удивительно именно ввиду того, что место это было выбрано крайне неудачно.

Старинные известия упоминают как нечто общеизвестное среди горных шотландцев, что в некоторых семьях ясновидение передается по наследству и что лицо, имеющее какое-нибудь видение, может передавать его другому путем простого прикосновения. Это мы видим и из приведенных историй. Бабка и оба внука, а также их мать – все обладают ясновидением; сестра же имеет одинаковое видение с братом, как это довольно ясно доказывает ее смущение.

В качестве примера символического сна можно привести другой факт из жизни Лизиуса. Он был по делам в Копенгагене и лежал однажды вечером на кровати с балдахином, повернувшись лицом к стене. В последнем письме, полученном им из дома, сообщалось, что все обстоит там благополучно. Вдруг в комнате сделалось совершенно светло, и он увидел, что по занавеси кровати скользит тень какого-то человека. «В то же время, – пишет Лизиус, – у меня в уме явилась настойчивая мысль, совершенно как если бы кто-нибудь громко сказал мне “Umbra matris tuae (Это тень твоей матери)”». Он немедленно исследовал комнату, но не нашел ничего, чем можно было бы объяснить явление. С ближайшей почтой он получил известие, что мать его