Я думаю, что я правильно поступила, когда уехала. Странно, что Ню на этот раз меня отговаривала. Помню, как она сама стремилась разорвать этот круг, а теперь — умоляла меня остаться. Говорила, что смена обстоятельств не изменит главного. Мне кажется, она не права. С ней что-то происходит… Можно ли было вообразить, что такая великолепная, талантливая женщина, как она, вдруг начнет разводить лошадей? Когда я была у нее, на меня это произвело совершенно неизгладимое впечатление. Разговаривает с ними, как с людьми. Она и сама изменилась. Стала еще жестче, что ли… Все время проводит в конюшне со своим гнедым арабским жеребцом Жоффрэ. Правда, ездит верхом как богиня! Просила меня привезти ей из Германии особый крем от мух. Мне кажется, она не слишком счастлива с этим своим Жаком…

Но и я не лучше. Хотя совершенно не жалею, что сбежала из Москвы. Там я испытывала такую боль, что просто не находила себе места. Каждая улица мне постоянно о чем-то напоминала. А то я вдруг оказывалась прямо под окнами того дома, где мы были так счастливы с С. (или мне так казалось). Мелодии песен, которые мы вместе слушали, названия фильмов, которые вместе смотрели, — все это причиняло мне адские муки. Я иногда думала, что я и сама — всего лишь кусок этой разрушающей боли. Она была как цунами, — обрушиваясь на меня всегда внезапно, перекручивала душу, выворачивала наизнанку, а когда отступала, внутри обнаруживалась абсолютная пустота и полное бессилие что-то изменить. Поэтому когда мне предложили уехать на год в командировку в Мюнхен, я ни секунды не сомневалась. Дождалась визы — и сбежала. Подальше от всего, что могло напоминать мне о прошлом. Новые места и впечатления освежили меня. Я решила сделать все, чтобы вычеркнуть из своей жизни этот досадный и болезненный эпизод. В конце концов, мало у кого первая любовь бывает счастливой. Но дальше все станет на свои места.

Здесь я познакомилась с Маркусом, он владелец картинной галереи, профессор и очень интересный человек. В прошлом занимался каким-то другим делом, но оставил его ради занятий искусством. С ним я поняла, насколько спокойной может быть жизнь. Ему сорок лет, он высокий и уже немного седой. Мне с ним хорошо и уютно. К тому же мне нравится то, чем он занимается, — это совсем не похоже на безумный российский бизнес, где большая часть работы — теневая, опасная. Я начала переводить книгу Маркуса об особенностях древнегреческой скульптуры. А еще удивительно, что у него русские предки! Оказывается, его бабушка сбежала после революции из России и осела в Германии. Он никогда не придавал этому значения — до встречи со мной…

Наверное, мама права, и я тоже найду свое спокойное, тихое счастье и совсем не буду жалеть о том, что любовь не сложилась… Только иногда по ночам меня до сих пор мучают кошмары, мне кажется, что я протягиваю руки к С., а он их отталкивает. Точно невидимая упругая преграда натянута между нами. Маркус говорит, что мне надо пройти несколько сеансов психотерапии, чтобы окончательно избавиться от мешающей мне жить зависимости. Наверное, надо…

Это промозглое мартовское утро стало для Вознесенского роковым, как предательский удар ножом в спину. Сначала он не смог снять в банкомате деньги с нескольких кредитных карт.

Чертыхаясь, поехал в офис без копейки с твердым намерением перевести счета в другие банки. Через несколько часов, в самый разгар рабочего дня, к нему в кабинет нагрянул УБЭП с ордером на обыск и постановлением о выемке документов. Чужие люди шарили по шкафам и компьютерам, вынесли из сейфов все наличные деньги и забрали жесткие диски. Помещение опечатали. По офису с важным видом прогуливался гражданин в штатском, представившийся следователем Козловым. У него были редкие волосы и совершенно бесцветные глаза. Серый костюм Козлова почти сливался с цветом стен в коридорах.

— В чем дело? — пытался разобраться потрясенный происходящим Станислав.

— Имеется информация о том, что ваша компания и вы лично производите противоправные действия по следующим статьям УК… — Гражданин в штатском зачитал длинный список. — Надо перепроверить. А вас мы сейчас доставим в прокуратуру для дачи показаний. Вот соответствующее постановление.

Следователь ткнул Вознесенскому в лицо какую-то бумагу с печатью. Буквы расплывались перед глазами, превращаясь в серое месиво.

— Вызовите Петрина! — простонал он.

— Вашего заместителя сейчас нет в офисе, мы уже установили это, — констатировал следователь, — к тому же разбираться нам в первую очередь предстоит с вами. Вы генеральный директор всей этой лавочки. Так что готовьтесь! Ваши сотрудники уже дают показания.

Вознесенский плохо помнил, что происходило дальше. Его в машине с решеткой привезли в прокуратуру. Допрос длился более пяти часов. Несколько следователей по очереди задавали Станиславу вопросы и удовлетворенно переглядывались.

— Здесь какая-то ошибка! — поначалу робко возражал Вознесенский. — Вызовите моего заместителя, я уверен, он все вам разъяснит! Он отвечал у меня за все финансовые вопросы.

— Нам нет никакого дела до вашего заместителя. Под всеми документами стоят исключительно ваши подписи, гражданин Вознесенский, вы один за все и отвечаете, — удовлетворенно потирал руки следователь, — все ваши действия подпадают под статью Уголовного кодекса об отмывании «грязных» доходов в особо крупных размерах. А мы сейчас как раз проводим борьбу с отмывом «грязных» денег. Кстати, как вам удалось так быстро обнулить все известные нам личные зарубежные счета?

Зарубежные счета? Отмывание денег? Что за чушь? Станислав смотрел в распечатанные копии банковских платежек, где стояла его подпись. А вот документы из офшорных компаний, через которые из России уходили сотни тысяч долларов. Что происходит? События развивались как в театре абсурда. Каждое мгновение тянулось тысячу лет. Вознесенский очень устал. Как в бреду, Станислав подписал все протоколы допроса. Он даже не догадался вызвать адвоката. Мысль об этом пришла позже, когда он уже сидел в камере. Но что могло произойти? Ведь Петрин, которому он полностью доверял, не мог бы допустить такого безобразия. А что, если мог? Вознесенский даже вспотел от этой мысли — и тут же отогнал ее прочь.

На следующее утро его повели на встречу с адвокатом.

— К сожалению, ваши шансы минимальны, — с порога огорошил он Станислава, — бумаги против вас просто убийственные. Я уже ходатайствовал о выпуске под залог. Не проходит.

— Найдите Петрина! — просил Вознесенский. — Он один в курсе всего этого. Я вообще не понимаю, что произошло! Только он может сразу все объяснить…

Адвокат как-то странно посмотрел на Станислава.

— Ваш заместитель тут абсолютно ни при чем. Уголовное дело заведено по нескольким статьям исключительно против вас. А вот то, что в прокуратуру поступил сигнал от кого-то, — это мне подтвердили.

— Что же мне делать?

— Пока ждать. Я сделаю все, что в моих силах.

Адвокат захлопнул папку и вышел. Вознесенский снова оказался в камере. Состояние шока и отупения не проходило.

На следующий день к нему пришла Свенцицкая. Несмотря на запрет, ее пропустили. По ее поведению Станислав понял, что она сильно напугана. Ирена нервно курила одну сигарету за другой.