– Как ты узнала ее? – спросил Фунчоза.

Он был полностью подавленным и плакал, облокотившись на плексиглас, смотря на свою мать, которую восемь лет считал мертвой. Встреть он ее сегодня в лесу, не узнал бы и пристрелил. Она изменилась слишком сильно.

– По татуировке, – ответила я хрипло.

– Ее ж не видно почти.

– А еще у нее нашивка с именем на груди.

Фунчоза не ответил. Просто продолжал смотреть на свою мать, которая превратилась в монстра восемь лет назад, забыв, что у нее есть сын.

– Она ждет свою очередь на сыворотку, Тормунд.

Почему-то сейчас мне не хотелось называть его прозвищем.

– Все они ждут. Они пребывают в забытье, не помнят о том, что у них есть дети, которые не перестают их ждать.

Я сглотнула подступившие слезы.

– Я бы очень хотела найти своих родителей.

Когда-то давно они вышли на поверхность в исследовательскую миссию и не вернулись.

– Но сейчас я очень рада, что нашла твою маму.

Я положила руку на своего вечного соперника.

– Помоги же остальным …

Я не знала, что нас ждет впереди, возможно, я приглашала Фунчозу на собственную смерть в конце этого путешествия. А может быть, нам удастся совершить то, что сейчас кажется невозможным, и вылечить целую планету. Я не знала наверняка, я просто видела цель и не могла стоять на месте, осознавая, что те трудности, которые ждут нас на этом пути, будут еще более масштабными и беспощадными. В конце концов жизнь одуванчика тоже требует жертв.

Тормунд потянул носом, оторвался от плексигласа, взглянул на меня заплаканными глазами, в которых пряталась решимость, и задал всего один вопрос:

– Какой у нас план?