— Шарлин! — позвала Рэчел. — Пойдем на кухню, нам нужно поговорить.

Шарлин выглядела озадаченной, но встала и последовала за Рэчел.

— Саша, включи телевизор, — велела Рэчел. — Я принесу тебе сок и печенье, дорогой.

— Мама, у нас как раз середина партии, — запротестовал он, но нажал кнопку пульта. Телевизор ожил.

На кухне Рэчел усадила Шарлин за стол.

— Послушай, ты уже взрослая и должна меня понять, — начала Рэчел. — Я встретила мужчину. Он придет сегодня вечером. Я хочу, чтобы он остался на ночь. Ты понимаешь, о чем я?

Шарлин вздернула носик и хмыкнула.

— Еще бы! Понимаю.

— Я хочу, чтобы ты оказала мне услугу. Я чувствую себя неловко, когда здесь Саша. Только не в первую ночь! Вдруг он проснется и застанет нас… ну, понимаешь… в двусмысленной позе. И вообще я не хочу, чтобы этот парень сразу узнал, что у меня есть ребенок. Это может его отпугнуть.

Понимающая улыбка Шарлин поблекла.

— Правда? А что плохого в том, что есть ребенок? Вы же не сможете скрывать правду… Хотя дело ваше.

Разумеется, девушка права, но Рэчел вынуждена была не обращать внимания на ее насмешливый взгляд.

— На Фэрфилд-роуд открылась небольшая гостиница. Сразу за парком. Я только что туда заглядывала. Ты не против? Всего на одну ночь. Может, вам даже понравится — будете смотреть телевизор прямо в постели, полупите полноценный английский завтрак…

Шарлин продолжала улыбаться.

— Да, наверное… деньги-то ваши.

— Может быть, поедете туда прямо сейчас? Он может прийти с минуты на минуту.

Шарлин встала и поправила кепку. Рэчел подарила ей старую бейсболку вместо нелепой шапки с кисточкой. Несмотря на то что волосы Шарлин стали отрастать, с кепкой девушка не расставалась.

— Ладно, — сказала она, но у двери, обернулась. На ее лице играла бесстыдная усмешка. — Я отошла от вас подальше, так что могу признаться… Я-то думала, что вас больше интересуют девушки.

Она скрестила два указательных пальца и подняла их вверх, будто защищаясь.

— Да пошла ты, Шарлин!

Нaвисли низкие грозовые тучи. По радио прогнозировали сильные дожди. Какая радость, учитывая нехватку пресной воды! Рэчел так и не могла решить, хорошо ли это. Хотя на улицах будет потемнее, да и народу поменьше.

Была уже половина десятого, дождь лил как из ведра, когда Мадлен подошла к входной двери. Она была сама на себя не похожа. Бледность проступала даже под смуглой кожей, глаза почернели, стали еще больше и запали, нос заострился, губы побелели. От дождя ее волосы на висках завились спиралями, а джинсы и футболка промокли. В таком виде, избавившись от имиджа деловой женщины, Мадлен выглядела моложе, настоящей красавицей. Было в ней что-то неукротимое, но невинное.

Рэчел открыла дверь и осмотрела улицу. Вокруг ни души.

— Где твоя машина?

— Оставила неподалеку.

— Она достаточно вместительная?

— Рэчел, нам нужно поговорить.

— Нет! — Она покачала головой и сжала кулаки. — Можешь забыть обо всем.

— Рэчел, дай мне войти!

Рэчел глубоко вздохнула, но времени разглагольствовать, бесноваться и раздражаться не было. Она направилась по лестнице в гостиную.

— Послушай! — Стоя на верхней ступеньке, она обернулась. — Если ты собираешься вмешивать сюда полицию, то можешь отправляться туда, откуда пришла.

— Успокойся, — решительно ответила Мадлен. — У меня есть план.

— Да ну? — скептически пробормотала она. — Плесну-ка я виски. Выпивка нам не повредит, прежде чем мы… начнем прощупывать почву. Все равно следует подождать пару часов. Старый пердун-сосед всегда смотрит в окно. А ты… По твоему виду не скажешь, что ты способна избавится хотя бы от дохлой мыши.

Мадлен промолчала. Она была настолько встревожена, что не могла усидеть на месте. Подошла к камину и посмотрела на Сашину фотографию. Здесь ему было всего два годика.

— Ради всего святого, — рявкнула Рэчел, — сядь наконец!

— Я знаю, как выглядит Саша, — сказала Мадлен. — Видела его.

— Что? Ты следила за нами?

— Я увидела его в парке, когда приходила сюда в прошлый раз. — Мадлен повернулась к дочери и посмотрела ей прямо в глаза. — Несмотря на всю злость и возмущение, несмотря ни на что, ты не можешь запретить мне чувствовать. Я совершила чудовищную ошибку, но не собираюсь каяться перед тобой. Ты сама мать и должна меня понять.

Рэчел не сводила с Мадлен сердитого взгляда, потом развернулась и направилась на кухню за «Кэмелом» и бутылкой виски. В глубине души она понимала чувства Мадлен. Для любого нормального родителя внуки — самое ценное в жизни. Но эту женщину трудно назвать нормальной. Свое собственное дитя она с радостью отдала чужим людям.

От этих мыслей ее передернуло. Но сейчас было не место и не время об этом думать. Следовало сосредоточиться на плане и приступить непосредственно к делу, потому что если они будут сидеть и ждать условленного часа, то одному богу известно, до чего договорятся. Сейчас не до выяснения отношений. Только не сейчас. Прежде нужно избавиться от трупа.

Когда Рэчел вернулась в гостиную, Мадлен по-прежнему сидела на диване, не сводя взгляда с окна, где за пеленой дождя мелькали огни города. Рэчел налила еще виски, села на пуфик и прикурила сигарету.

— Прежде всего нужно решить, где его спрятать, — сказала она. — Как можно дальше от Бата.

— Я знаю где. — Мадлен повернулась к дочери.

— Знаешь?

— У него есть при себе документы? Паспорт или что-нибудь еще?

— Нет, конечно. Я обыскала карманы, вытащила все и сожгла. Документы были в крови. — Она большим пальцем указала в сторону камина. Там было совершенно чисто, она все тщательно отскребла и вымыла с хлоркой. — Его мобильный я выбросила в реку, когда шла к тебе в клинику и… орудие убийства тоже.

Какое-то время они сидели в напряженной тишине и потягивали виски, избегая смотреть друг другу в глаза.

Молчание нарушила Мадлен.

— Кто знал о ваших отношениях с Антоном?

— Никто. За исключением, возможно, старого пердуна-соседа, который видел, что он приезжал и украл Сашину собаку.

— А в Лондоне?

Рэчел задумалась. Они с Антоном уже пару лет не поддерживали связи, а в последний год их запутанные отношения вызывали только чувство стыда. Она не могла припомнить, чтобы кому-то о них рассказывала. И его приезды-отъезды были не такими уж частыми.

— Никто, похоже. Но остается Саша.

Внезапно Рэчел почувствовала, как внутри все сжалось. И Юрий. Если найдут тело Антона, полиции, может, и будет до лампочки смерть какого-то ловкого иностранца без документов, но только не Юрию. Скоро он поймет: что-то случилось. Вот уж кому не насрать… И он не пустит дело на самотек. Юрий, как ротвейлер, которому показали косточку, — из преданности брату он будет землю рыть. И прежде всего будет искать ее, Рэчел. Он и так встревожен, знает о паспорте и ее роли в краже. Он приедет с парочкой головорезов и заставит ее развязать язык Уж поверьте! Он допросит Сашу. И, вне всякого сомнения, заберет его. Он ведь говорил: дети его брата — его дети. С тех пор как родился Саша, она никогда не забывала этих слов. Теперь се охватила паника. Она с трудом сдерживалась. Выхода нет, теперь она это поняла. Как ни крути, с Сашей придется расстаться.