Она открыла багажник, достала две большие пластмассовые канистры и два полиэтиленовых мешка, бросила их на заднее сиденье машины Антона и села за руль.

— Что, черт возьми, ты делаешь? — сквозь шум дождя прокричала Рэчел.

Ответа не последовала. Рэчел ошарашенно наблюдала за тем, как Мадлен заводит двигатель и уезжает. Большая черная машина, оставляя за собой поток. воды, с шумом понеслась по болотам и вскоре скрылась из виду. Еще какое-то время Рэчел слышала лишь шум мотора, но вскоре и он затих. Рэчел насквозь промокла, забралась в машину на пассажирское сиденье и замерла, не отрывая глаз от того места, где исчезла Мадлен.

Тянулись минуты. Что, черт возьми, делает эта женщина? Она старалась успокоиться и мыслить здраво. Мадлен избавляется от машины, когда сама Рэчел полагала, что они просто оставят пустую машину со снятыми номерами в дальнем углу на парковке, где-нибудь в Сейфуэй. Она не могла решить, хороша эта идея или плохая. В любом случае — спорить уже бесполезно. Ей не оставалось ничего другого, кроме как довериться Мадлен. Она могла бы перебраться на водительское сиденье и уехать. Но они вместе затеяли эту безумную авантюру, и, несмотря на все противоречия, это их связывало. Десять минут, пятнадцать, двадцать… С новой силой хлынул дождь. Что же случилось? Где она, черт побери?

Рэчел уже начала подумывать, не выйти ли из машины. Может, сходить туда, на болота, где исчезла Мадлен? Внезапно раздался жуткий грохот, и в небо взметнулся столб огня. Горела машина. Пластмассовые канистры… Ну конечно! Бензин или какая-то другая быстро воспламеняющаяся жидкость. Через несколько минут показалась Мадлен. Она, задыхаясь, уселась в машину и бросила на заднее сиденье полиэтиленовые мешки.

— Хвала Господу, льет как из ведра! — сказала она. — А то бы мы сожгли половину Девона.

— Боже, Мадлен… — воскликнула Рэчел, сдерживая нервный смешок.

Пламя поднималось высоко в небо.

Они сидели не двигаясь и смотрели на далекий пожар. Пламя чуть поутихло, почти спряталось в лощине, и округу накрыл оранжевый туман.

Рэчел повернулась к мокрой, растрепанной Мадлен.

— Что ты сделала?

— Отогнала машину в канаву, — ответила она. — Я надеялась, что оттуда огонь будет не так заметен. Будем уповать на ТО, что никто не сидит у окна, любуясь дождем и молнией, и не вызовет пожарных.

— А где мы? Откуда ты знаешь это место?

— Мы в самой глуши. В Дартмуре. У моего коллеги здесь загородный дом. Мы с ним не так давно тут даже заблудились. Я не удивлюсь, если здесь машину не найдут несколько недель и даже месяцев. В любом случае, сгоревшие машины в этих краях не редкость.

— А труп? — мрачно спросила Рэчел. — Как часто здесь находят трупы?

Раздался взрыв, и заметались языки пламени. Грохот стоял страшный, но дождь и гроза приглушили шум.

— Я тщательно облила труп, особенно руки и то, что осталось от лица, — сказала Мадлен, заводя двигатель. — Сомневаюсь, что от тела что-нибудь уцелело, поэтому не волнуйся, никто его не опознает. Он из мира, где люди постоянно убивают друг друга. Возможно, он кого-то ограбил или залез на чужую территорию, и его пустили в расход. Верно, Рэчел? Все просто как дважды два.

— Юрий может не поверить.

— Подумаем, что делать с Юрием. — Она выжала педаль сцепления, включила фары и добавила: — С одним покончили, займемся вторым.

Они молча возвращались в Бат — не было ни мыслей, ни слов. Мадлен поехала напрямик, и они петляли между полями Сомерсета. Как она ориентировалась на запутанных проселочных дорогах, осталось для Рэчел загадкой. Да и видимость была не ахти. Ливень то прекращался, то снова усиливался. На горизонте, между землей и черными тучами, забрезжила тоненькая полоска рассвета.

Рэчел несколько раз взглянула на Мадлен — ей казалось, что она дремлет за рулем. Она выглядела совершенно измученной, но не отрывала глаз от мокрой дороги. Лицо ее абсолютно ничего не выражало, руки вцепились в руль. Уж лучше бы они разговаривали, тогда бы она не заснула.

— Нельзя сказать, что я горю желанием узнать, — прервала молчание Рэчел, — но ты, надеюсь, знаешь, кто мой отец?

Мадлен несколько минут молчала.

— Мой муж? Его звали Форрест Серота, — наконец ответила она.

Рэчел удивленно засмеялась.

— Вы были женаты? Я думала, тебе было всего шестнадцать, когда я родилась.

— Мы поженились позже, — призналась она. И добавила, но так тихо, что Рэчел едва разобрала: — Когда было уже слишком поздно.

— Расскажи мне о нем.

— Он был просто… очень порядочным человеком. Смешным. Резким, но добрым.

— А если он такой чудесный, почему вы не вместе?

— Если бы ты прочла письма, которые я для тебя оставила, то знала бы, что он умер. Он погиб, когда тебе исполнилось девятнадцать. Он бы все отдал, чтобы встретиться с тобой, Рэчел. Он так хотел тебя увидеть! — Мадлен повернулась и в упор посмотрела на нее. — Мы сделали все, что только могли, чтобы найти тебя.

Ее отец мертв. Рэчел не знала, как к этому относиться. Он был мужчиной, отцом, человеком, который искал ее, а не прыщавым подростком (как она себе представляла), который походя трахнул такую же малолетку.

Мадлен полезла в отделение на дверце и вытащила заламинированную фотографию. Рэчел осторожно взяла снимок в руки. Мужчина, вне всякого сомнения, был красив и так обезоруживающе улыбался — чересчур широко для человека, решительно настроенного найти свою дочь. У него было слишком открытое лицо… Рэчел вздохнула: люди с такими лицами обязательно что-то скрывают.

Она отдала снимок, и они какое-то время ехали молча. Когда уже миновали указатель и до Бата осталось двадцать километров, Рэчел почувствовала на себе взгляд Мадлен.

— Почему ты так поступила, Рэчел?

— Ты имеешь в виду пепельницу?

Мадлен снова сосредоточилась на дороге. Ее губы тронула улыбка.

— Нет, я имела в виду, зачем ты записалась на сеансы психотерапии? Ты бы и так могла познакомиться со мной, если бы захотела. Я не сомневаюсь, что ты знала о существовании агентства «Ищу тебя». Но ты отвергла возможность встретиться со мной.

— Отвергла? — переспросила Рэчел. — Хорошо тебе говорить!

Она немного помолчала, понимая, что просто обязана дать хоть какие-то объяснения.

— Я хотела узнать тебя без всех этих слезливых мелодрам о воссоединении матери и дочери. Проблема в том, что ты слишком хороший психотерапевт. Ты заглянула мне в самую душу. Я подумала, что раз уж все равно плачу кучу денег за этот фарс с терапией, то, возможно, ты поможешь мне излечиться от Антона.

— Я считаю, что ты поступила со мной гадко.

Рэчел звонко рассмеялась.

— Я вся в тебя! Да, я мастерица делать гадости! — Она повернулась и холодно посмотрела на женщину, которая была ее матерью. — Вероятно, я хотела таким образом отомстить. Я все помню, понимаешь? Все.