идущий из ниоткуда, а солнце в тех местах светило неярко, будто что-то поглощало лучи.

Около двадцати лет назад Великий Магус, который таковым еще не являлся, зашел в эту пещеру. Никто не знает, кем он был раньше и как ему пришла в голову такая идея. Известно одно: Магус понял, что места с дурной славой – не просто шутка природы. Если в добрых местах сильнее всего золотая магия, то в плохих сильна какая-то другая, неизвестная – Магус назвал ее Тенью и выпустил в этот мир. Золотые волшебники проделывали то же самое, когда создавали свои драгоценные места силы: давали теплой сияющей магии позволение хранить и защищать свой край. В чем-то, может, это было и неплохо, вот только золотых народов на земле было полно, а как добиться величия, когда ты такой же, как все? И Магус совершил героический, храбрый поступок: ради процветания своего народа дал Тени разрешение хранить голый и нищий остров Ястребов.

И Тень щедро ответила – за то, что ей дали собственную землю, она научила своего освободителя ткать магию, какой не знал еще никто в мире, холодную и могучую. Эта магия питалась анимусом – той частью души, которой золотые народы пренебрегали. Анимус – это гордость, независимость, жажда иметь больше, чем другие, способность видеть мрачную и печальную сторону жизни, ледяная стойкость перед лицом опасности.

Магус показал жителям, на что способна новая магия, и они поняли, какие возможности она перед ними открывает. Тихого короля-неумеху свергли, Магус взял правление в свои руки, а те, кто не хотел отказаться от старых порядков, ушли в подполье. Пока Ларри жил в приюте, о подпольщиках слышно было каждый день, но к тому времени, как он пробился в школу, число бунтарей начало редеть само собой. Расчет Магуса оказался верным: на работу их не брали, а трудновато быть нищим, когда все вокруг богатеют.

Место, где Магус разбудил Тень, все заслуженно обходили стороной: там правили не люди, а сама суть волшебства, всезнающая материя, которая дает могущество тем, кто ей служит, но и наказывает, как ей вздумается. Легенда гласила, что там можно получить пророчество о своей жизни, но про желающих Ларри что-то никогда не слышал. И вот теперь Магус отправляет туда его: простого парня, который всего лишь хотел растение в горшке и продвинуться по службе. Ларри сглотнул. На секунду мелькнула мысль не ходить – но что, если Тень наябедничает Магусу?

И Ларри побрел узкой, осыпающейся тропкой наверх, в скалы. Город остался позади, вокруг теснились пласты голого камня, на которых тут и там попадались выбитые древними людьми картинки: человечки с огромными, вытаращенными от ужаса глазами, знаки молний, предупреждения в виде надписей «Нет пути» на староястребином языке. С установлением Империи эти знаки не уничтожили: оставили как напоминание о том, что страх, которого раньше старательно избегали, в новые времена стал способом укрепить характер. Все знали, что сюда полагается идти пешком, а не лететь, – чтобы пройти свою дорогу страха от начала до конца.

Постепенно звуки стихли – звери тут не жили, птицы, которые летают всюду, не показывались. Оробела даже та птица, что сидела у Ларри на плече: ни выкриков, ни клевков в ухо.

– Струсил, чучело? – злорадно спросил Ларри, дернув плечом, которое мягко холодил монструм.

– Тебя ждут ис-с-спытания, – невесело прокаркал попугай, и Ларри фыркнул, чтобы замаскировать испуг.

– Вот и радуйся, если умеешь, – огрызнулся он. – Хотел от меня избавиться, так шансов теперь будет полно.

Он собирался прибавить еще что-нибудь, но тут впереди послышался звук, от которого мгновенно взмокла спина. На много шагов вокруг не было ничего, кроме камня, – и все-таки впереди шуршали листья. Сочно и многоголосо, будто сотня деревьев стоит рядом, хотя Ларри в жизни не видел столько растений одновременно. Этот звук, новый и удивительный, будто гладил уши, и Ларри как раз успел убедить себя, что все в порядке, когда к шуму листьев прибавился шепот.

Второй звук был металлический и шуршащий, будто трясут банку, наполненную железной стружкой. Поначалу казалось, что голос шелестит одни и те же ноты, потом Ларри различил слова. Он знал их – это были стихи из сборника «Теневая поэзия», который все учили в школе наизусть. Автор там был не указан, но Ларри всегда казалось, что стихи написал Магус, а теперь, слыша, как голос из ниоткуда повторяет одну и ту же пару строчек, он вдруг подумал: что, если этим рифмованным словам научила Магуса сама Тень?

Он дно морей изведал всласть:

Чтобы воспрянуть, нужно пасть.

От желания развернуться и бежать Ларри аж встряхнуло, но он сдержался. Гардианы не бегут. У него лучшая работа в мире, он выполнит задание и вернется к ней, а это стоит того, чтобы пережить пару неприятных минут.

Источник звука был все ближе, а вот предупреждающих надписей больше не попадалось – кажется, так высоко в древние времена никто не забирался. Ларри проплелся еще сотню шагов и, собрав в кулак всю свою храбрость, выглянул за каменный выступ. Впереди была неглубокая пещера, на вид совершенно безобидная. А вдруг там и нет ничего? Может, история про это место – просто легенда. Сказочки. Глупости.

– Сержант Ноль Ноль Один прибыл, – на всякий случай представился он.

Голос получился что надо – громкий, уверенный. Шепот и шум невидимых листьев стихли. Еще минуту Ларри ожидал увидеть какой-нибудь жуткий призрак, но все было тихо. Отсюда даже можно было разглядеть дальнюю стенку пещеры – пф-ф, так-то вообще не страшно!

Ларри решительно подошел ближе и заглянул под своды. Пещера как пещера, на острове таких сотни.

– Я это… за пророчеством, – сказал Ларри, чувствуя себя глупее некуда.

Где Магус отыскал тут Тень? Даже не холодно. Может, надо сказать что-то особенное? Вдруг Тень любит стихи? И он прошептал еще один отрывок из того же сборника:

Здесь край идущих до конца,

Для слабых больше места нет.

Тьма, что лишила нас лица,

Вернет нам то, что отнял свет.

Стихи на вкус Ларри были так себе, хотя он бы скорее язык себе откусил, чем признался. И они явно не помогли.

– Эй, – Ларри задрал голову, чтобы хоть краем глаза видеть монструма, – ты же соткан из Тени. Хоть раз в жизни будь полезным – чего она от меня хочет?

Попугай снисходительно глянул на него. Глаз у этой твари не было, что не мешало ей смотреть с самыми разными