Но были и проблемы. Немногие понимали исмаилитскую форму духовности, которая смешивала ислам с рационализмом и мистицизмом неоплатоников. Большинство мусульман-суннитов настороженно относились к этой мистической ветви шиизма не признавали Каирский халифат. Эту точку зрения разделяли и Буиды в Иране. В то же время безопасность Фатимидов полностью зависела от наемных воинов сначала из племени берберов в Северной Африке, затем черкесских тюрков с Северного Кавказа. Зависимость от чужеземных воинов создавала постоянную угрозу гражданской войны.

Государство Буидов было еще более уязвимым. Оно не являлось государством, а лишь слабой династической конфедерацией, неспособной контролировать собственные территории, не говоря уже о других. В результате большую часть своих усилий они направили внутрь или на запад – против соперничающего халифата с центром в Каире.

Распад государства Буидов и проблема Каирского халифата-соперника создавали политическую возможность для любого с сильной волей и войском, чтобы навязать эту волю. Саманиды, стоявшие у власти во время этих событий, оказались способны ответить на этот вызов. Их подъем привел к появлению сильной суннитской династии в персидском мире. Теперь они выступали противовесом для шиитских властителей из Рея и Каира, в то же время оставаясь относительно свободными от догматизма, который так легко проникает в политизированную религию. На самом деле Бухара Х века была во многих отношениях городом, в котором с уважением относились к иному мировоззрению. Бухарская власть смотрела на мутазилитов и другие второстепенные группы с беспокойством, но не убирала их книги из библиотек, как это происходило в Испании[675]. В общем, саманидские правители благополучно сопротивлялись шиитскому давлению извне, в то же время граждане государства оставались относительно открытым обществом. Но они были менее успешны в разрешении шиитской проблемы изнутри.

Сначала исмаилитские проповедники, прибывшие в Бухару из Северной Африки, не вызвали никаких опасений. Среди них были и выходцы из Центральной Азии, такие как философ-неоплатоник Абу Якуб аль-Сиджистани из Восточного Афганистана[676]. Причина первоначального отсутствия конфликта кроется в том, что проповедники обратили свое внимание на знать и действовали тайно. Однако эти первые исмаилитские проповедники обратили в свою веру саманидского правителя в Нишапуре и правителей многих городов Западного Афганистана, перед тем как отправиться в Бухару, где они также привлекли на свою сторону секретаря эмира, а затем и самого правителя – Насра II.

Секретный характер этого процесса связан с тем, что обращение в новую веру произошло во имя тайного научного общества «Братья чистоты» – неоднородной группы, куда вошли в том числе исмаилиты. Ее сторонники поклялись «не избегать никаких наук, не презирать ни одной книги и не цепляться ни за одну веру»[677]. Полагая при этом, что они все «происходят из единого принципа, одной причины, единого мира и единой души».

Призывая не придерживаться никакой определенной религии, «Братья» считали себя полностью независимыми и свободными, чтобы идти туда, куда их ведет разум. Это открыло их для математики, естественных наук, логики и философии[678]. В своей погоне за высшим знанием члены этого движения знати обращались и к эзотерическим знаниям, включая астрологию, мистицизм, нумерологию и символическое толкование Корана. Эта впечатляющая комбинация разума и мистицизма окажет огромное влияние на Ибн Сину.

Предводители суннитской общины Бухары были шокированы тем, что некоторые государственные деятели приняли сторону шиитов. Работая рука об руку с военачальниками из тюркской охраны, улемы подняли восстание в 943 году, свергли Насра II, обезглавили исмаилитских проповедников и визиря, поддерживавшего их, и заставили оставшихся последователей покинуть государство. Они ослепили Рудаки и изгнали его из Бухары.

Но история на этом не заканчивается. Несколько саманидских наместников, включая образованного Раззака, покровителя Фирдоуси в Тусе, продолжали придерживаться религии исмаилитов. В то же время новая группа исмаилитов при дворе в Бухаре и Герате (в настоящее время Афганистан) активно продвигала свое видение ислама. Через два поколения после того, как исмаилиты перестали занимать государственные должности, родился Ибн Сина. Он вырос в исмаилитской среде, учился у исмаилитских ученых и всю жизнь придерживался рационализма и мистицизма.

Если высшие чины саманидской Бухары были открыты рационализму, свободной мысли и исмаилизму, то в целом город являлся оплотом традиционалистского суннитского ислама. Даже до прихода к власти Буидов в Иране и Фатимидов в Египте улемы Бухары и другие ученые по всей Центральной Азии считали себя защитниками истинной (суннитской) веры.

Спорным вопросом в области идеологии была природа власти и права в исламском мире. В первые десятилетия после смерти Мухаммеда в 632 году существовала прямая передача власти, когда каждый новый халиф принимал ее в согласии с волей всей общины. Но потом этот процесс начали оспаривать, что привело к гражданской войне и убийству в 661 году четвертого халифа, двоюродного брата и зятя Мухаммеда Али. Сподвижники Али (позже названные шиитами) признавали своими духовными руководителями 12 имамов из рода. В отличие от них хариджиты, обосновавшиеся в Хорасане, доказывали, что предводитель верных должен быть выбран не из потомков великого рода, а на основе своих моральных качеств. Наконец, несколько ученых, вдохновившись греческой классикой, предложили выбирать властителя, обращая внимание на мудрость и склонность к критическому мышлению.

Те, кого стали называть традиционалистами, ответили на все эти предложения просто: единственным приемлемым источником права и государственной власти являются Коран и хадисы Пророка. Коран, конечно же, был Словом Божьим. Его Посланник в разговорах со своими сподвижниками оставил после себя многочисленные практические и философские наставления. Сначала сподвижники передавали эти высказывания, или хадисы, из уст в уста. В последующие века люди начали собирать их и записывать. Большинство первых собирателей хадисов были из Центральной Азии[679]. Как и все те, кто последовал за ними, они оставались преданными убеждениям традиционалистов: только если все изречения Пророка будут собраны, они смогут стать авторитетным руководством по всем вопросам права и жизни.