занятием; для нее использовали главным образом волчьи ямы. Во время принципата Клавдия случай научил какого-то гутульского пастуха способу, которого следует почти стыдиться, принимая во внимание характер этого дикого зверя: после того как пастух набросил плащ на нападающего зверя, что немедленно стало применяться во время игр на арене, необычайная свирепость льва каким-то невероятным образом исчезла. Это происходит даже в том случае, если его голову накрыть хотя бы самым легким покрывалом, так что льва можно одолеть без всякого сопротивления с его стороны. Очевидно, вся львиная сила концентрируется в его глазах, а это делает менее удивительным тот факт, что Лисимах, запертый по приказу Александра в клетке со львом, удушил зверя[1806]. §55 Надел на львов ярмо и первым в Риме впряг их в повозку Марк Антоний[1807] — это произошло во время гражданской войны после решающей битвы на Фарсальской равнине[1808], причем не без того, чтобы показать положение дел: это был чудовищный поступок, намекавший на то, что можно укротить даже благородные души[1809]. А то, что при этом Антоний ехал бок о бок с танцовщицей Киферидой, превзошло все ужасные вещи того страшного времени[1810]. Первым же человеком, осмелившимся приручить льва и показать его, уже прирученного, был, как говорят, Ганнон, один из самых выдающихся карфагенян, за что и был наказан: ведь рассудили, что человек со столь изобретательным умом способен убедить людей в чем угодно и что они ошибочно доверили свою свободу тому, кто сумел полностью подчинить себе даже свирепость[1811].

§56 Однако существуют примеры и того, что время от времени львы просят о милосердии. Так, сиракузянин Ментор в Сирии столкнулся со львом, в мольбе распростершимся перед ним на земле; человек испытал такой страх, что бросился прочь, но зверь оказывался перед ним везде, куда бы он ни повернул и, словно ластясь, лизал его ноги. Наконец, Ментор заметил на львиной лапе гноящуюся рану и, вытащив из нее занозу, освободил животное от мучений: свидетельством этого случая является картина в Сиракузах.

§57 Подобное произошло и с уроженцем острова Самос по имени Эльпид: сойдя в Африке с корабля, он увидел неподалеку от побережья льва, разинувшего свою ужасную пасть. Спасаясь от зверя, он влез на дерево, взывая к Отцу Либеру: ведь наилучшее время возносить мольбы наступает тогда, когда нет места надежде. Между тем, когда человек попытался убежать, зверь не встал на его пути, хотя и мог сделать это, а улегся под деревом и начал молить о милосердии, разевая пасть, которой он так напугал Эльпида. А случилось, что в зубах льва, слишком жадно поглощавшего пищу, застряла кость, которая причиняла ему страдание не только своими острыми краями, но и тем, что не давала возможности есть, и он смотрел на забравшегося на дерево человека как бы в безмолвной мольбе. И хотя в случайных обстоятельствах полагаться на дикого зверя нельзя, Эльпид находился в нерешительности скорее от удивления, чем от страха. §58 В конце концов он спустился с дерева и вытащил кость из пасти, которую лев подставил ему таким образом, чтобы было удобнее всего действовать. Говорят также, что всё то время, пока корабль стоял у побережья, лев выказывал благодарность своему спасителю, принося ему свою добычу. Это побудило Эльпида соорудить на Самосе посвященный Отцу Либеру храм, а греки в память о случившимся с ним эпизоде дали храму название cechenotos Dionysou («Диониса с открытым ртом»).

Так неужели после этого мы будем удивляться тому, что дикие звери распознают человеческие следы: ведь они надеются на помощь исключительно этого представителя животного мира. В самом деле, почему они не идут за помощью к другим животным или откуда знают об исцеляющей руке человека? Единственное объяснение этому то, что тяжесть страданий вынуждает даже диких зверей испробовать все средства.

17. §59 Столь же замечательную историю рассказывает естествоиспытатель Деметрий[1812] и о пантере, которая, в надежде на человеческую помощь, лежала посередине дороги, как вдруг попалась на глаза отцу некоего Филина, изучавшего философию. Объятый страхом человек начал пятиться назад, но животное ходило вокруг него, явно ластясь и страдая от горя, понятного даже в пантере: самка лежала недалеко от ямы, в которую попали ее детеныши. §60 Первым результатом сострадания человека явилось то, что он перестал бояться, вторым — что он даже проявил заботу о животном. Он последовал за пантерой, а та вела его, слегка касаясь когтями его одежды; когда же он понял и причину ее горя, и то, что она вознаградит его за спасение, он вытащил детенышей из ямы. После этого пантера вместе с детенышами проводила его до самого края пустыни, выказывая бурную радость, так что явно было видно, как она благодарит его, ничего не требуя взамен, что редко даже среди людей.

(22) §61 Эти рассказы заставляют верить и Демокриту[1813], который рассказывает о некоем Тоанте из Аркадии, спасенном змеей. Будучи ребенком, тот кормил ее и очень любил, а его родитель, боясь нрава и величины змеи, отнес ее в пустыню. Там змея, узнав голос похищенного разбойниками мальчика, пришла к нему на помощь.

Что же касается рассказов как о брошенных на произвол судьбы детях, вскормленных молоком диких зверей, так и о наших основателях, выкормленных волчицей[1814], то я считаю, что доверять им более справедливо ввиду величия судеб самих детей, чем благодаря природным свойствам диких животных.

(23) §62 Пантера и тигр[1815] — почти единственные из зверей, шкура которых покрыта разнообразными пятнами, в то время как у остальных она окрашена в какой-нибудь один цвет, характерный лишь для данного вида; только в Сирии она у львов черного цвета. У пантер же имеются небольшие пятна наподобие глаз на светлой шкуре. Говорят, что всех четвероногих удивительным образом привлекает запах ее кожи, но в то же время пугает устрашающего вида голова. Поэтому пантеры охотятся на других зверей, спрятав голову и выставив другие, привлекательные для тех, части тела. Некоторые рассказывают, что на плече у них имеется пятно, по форме напоминающее месяц, превращающийся в полную луну и выщербленный с той же стороны, что и настоящая луна. §63 Так вот, самок называют «пятнистыми», а самцов — леопардами, и это название применяют ко всему этому виду, который чаще всего встречается в Африке и в Сирии. Некоторые отличают пантер от леопардов только по их более светлой окраске, и я до сих пор не нашел никакого другого отличия.

(24) §64 Издавна существовало постановление