Он остановился и оглянулся.

— Бегите! — крикнул ему Большой Дэниел. — Вы мне не поможете! У меня отказали обе ноги.

Он ткнулся лицом в песок, который забил ему глаза и рот. Хэл повернулся и сквозь мушкетный огонь побежал обратно.

— Нет! Нет! — кричал Большой Дэниел, выплевывая песок и слюну. — Уходи, дурак! Уходи!

Хэл добежал до него и наклонился, собираясь взвалить на плечи.

Он попробовал поднять Даниела и был поражен тяжестью большого тела. С отстреленными ногами Дэниел ничем не мог ему помочь. Хэл сделал глубокий вдох и изменил хватку, потом снова поднатужился. На сей раз он оторвал верхнюю часть тела Дэниела от земли и попробовал просунуть плечо ему под мышку.

— Бесполезно, — прошептал ему на ухо Большой Дэниел, страдая от боли, которую причиняли трущиеся друг о друга сломанные кости бедра. — Уходи, спасайся!

Хэлу не хватало дыхания, чтобы ответить. Он собрал остатки сил и, напрягая каждую мышцу и сухожилие, поднял тяжелое тело. От усилий у него потемнело в глазах, перед ними засверкали и закрутились яркие огненные круги, но тяжелое тело Дэниела постепенно отрывалось от земли, и он смог правой рукой обхватить плечи Хэла. Так они стояли долго, связанные друг с другом, не в состоянии сделать ни шагу.

— Ты с ума сошел, — прошептал Большой Дэниел. Его губы почти касались уха Хэла. — Сейчас взорвется порох…

Высоко на стене над ними арабский мушкетер насыпал в ствол джезейла горсть жесткого черного пороха, положил пыж и примял его. Пулю он зажал в зубах. Это был кусок мягкого железа неправильной формы, который сам мушкетер выковал примерно по размеру ствола. Потом араб повернул оружие и пристроил ствол на каменный подоконник у амбразуры. Дрожащими пальцами он насыпал тонкую струйку пороха в затвор, закрыл его и взвел курок.

Потом поднес джезейл к плечу и посмотрел вниз, где на открытой местности двое неверных по-прежнему беспомощно стояли, вцепившись друг в друга, как любовники.

Он старательно нацелился в их головы, которые были так близко, и нажал на тугой спусковой крючок. Ударник опустился и высек при ударе кремня о сталь столб искр. Порох загорелся, пыхнул белым дымом, и на мгновение показалось, что произойдет осечка, но затем ствол в руках мушкетера подскочил и высоко поднялся.

Едва покинув ствол, слиток неправильной формы начал вращаться. Он летел туда, где поддерживали друг друга Хэл и Большой Дэниел. Нацеленный в голову Хэла, в полете он так резко снизился, что чуть не пролетел мимо, с громким хлопком ударил Хэла в левую лодыжку, оторвал пятку и раздробил кости.

Ногу словно выбили из-под Хэла, и он упал под тяжестью Большого Дэниела. Они бок о бок лежали на земле.

— Беги! Во имя Господа! — кричал в лицо Хэлу Большой Дэниел. — Сейчас взорвутся бочонки!

— Не могу! — с болью выкрикнул Хэл. — Меня ранило! Я не могу стоять!

Большой Дэниел приподнялся на локте и посмотрел на ногу Хэла. Он сразу понял, что рана не позволяет идти, потом оглянулся на пирамиду пороховых бочонков под аркой ворот всего в тридцати ярдах от того места, где они лежали. Огонь по одному из фитилей уже добрался до отверстия, ярко вспыхнула удерживавшая его смола. До взрыва оставалось несколько мгновений.

Большой Дэниел стиснул Хэла в медвежьих объятиях и перевалился на него, вдавив лицо Хэла в мягкую землю и прикрывая капитана своим большим телом.

— Слезь с меня, черт побери!

Хэл извивался под ним, но в это мгновение нижний бочонок взорвался, и сразу одновременно взорвались остальные четыре.

Разом рванули двести пятьдесят фунтов черного пороха — взрыв чудовищной силы. Он сорвал тяжелые двери с петель и швырнул их во двор крепости. Он обрушил каменную арку, и укрепление на стене рухнуло водопадом коралловых глыб, известки и пыли. Вместе с ним упали и были погребены под обломками больше двадцати стоявших на стене арабов.

Дым и пыль поднялись в воздух на двести футов и расплылись грозовой тучей. Взрывная волна пронеслась по открытой местности перед воротами и ударила по лесу, ломая тяжелые ветви и сгибая стволы. Кроны пальм тряслись, словно в ураган.

Хэл и Большой Дэниел лежали прямо на пути взрывной волны. Она пронеслась над ними массой пыли и обломков, выжала воздух из их легких и, как стадо бегущих буйволов, вдавила обоих в землю.

Хэл чувствовал, как лопаются его барабанные перепонки; потрясение почти лишило его чувств.

Сознание покинуло его, и ему показалось, что он несется сквозь черное пространство и в голове его вспыхивают звезды.

Хэл медленно возвращался из далекого темного места, в поврежденных ушах ревели отголоски страшного взрыва, но все-таки он уловил еле слышные торжествующие крики моряков, выбегавших из леса. Они толпой пронеслись мимо того места, где он лежал, и устремились в разбитые ворота. Подталкивая друг друга, они карабкались через груду обломков, перегородившую вход, пробивались сквозь тучи дыма и пыли и ворвались во двор крепости. Держа в руках абордажные сабли, рявкая, как стая псов, загнавших кабана, они в жестокой жажде битвы обрушились на ошеломленных защитников.

Ослепленный пылью Хэл попытался сесть, но огромная тяжесть лежала на его груди и прижимала к земле. Он закашлялся, поперхнулся и попытался вынуть песок из глаз. Потом неуверенно попробовал сдвинуть огромное обмякшее тело, но у него не оказалось сил освободиться. Постепенно перед глазами Хэла прояснилось, а рев в ушах стал напоминать гудение запертого в голове пчелиного роя.

Он увидел над собой лицо Большого Дэниела с широко раскрытыми глазами; голова Дэниела слабо покачивалась, когда Хэл пытался ее сдвинуть.

Беззубый рот был раззявлен, язык вывалился. Теплый ручеек крови, смешанный со слюной, капал Хэлу на шею.

Ужас подстегнул Хэла; сделал огромное усилие, Хэл выполз из-под большого обмякшего тела.

Он ошеломленно приподнялся, сел и посмотрел на Дэниела. Защищая его, Большой Дэниел принял на себя всю силу взрывной волны. Она сорвала с него одежду, остались только обувь и перевязь. Песок, который несла с собой волна, содрал кожу со спины и ягодиц, и Дэниел походил на только что освежеванного оленя. Куски и обломки камня разорвали ему спину и бока, из разрывов торчали белые обломки ребер и позвоночника.

— Дэнни? — позвал Хэл. — Дэнни? Ты меня слышишь?

Этот напрасный вопрос он задал, потому что чувства изменяли ему. Он хотел пошевелиться, но обнаружил, что ноги не слушаются. Он посмотрел на них. Это была единственная часть его тела, которую не защитил Дэниел. Ткань штанов с обеих ног сорвало, и Хэл увидел, что плоть словно побывала в челюстях вращающегося кабестана.

Из кровавой массы торчали белые осколки кости.

Боли не было, и поэтому мозг не мог принять то, что видели глаза. Хэлу не верилось, что он потерял обе ноги. Он не хотел больше видеть эту страшную картину.

Погружая локти в мягкую почву, он подполз ближе к Дэниелу. Переломанные ноги волочились за ним. Хэл лег рядом с большим телом и обнял его.