ордовикском кольце. Центурион рубанул запястье вражеского знаменосца, отрубив его так, что его рука упала на землю, все еще сжимая рукоять меча. Бритт прижал кровоточащий обрубок к груди, прижав древко ордовикского штандарта к плечу, и ударил оставшимся кулаком по щиту центуриона и бессвязно закричал. Фыркнув от презрения, Галерий сбил его с ног ударом рукояти меча, а затем наступил на древко вражеского знамени своей калигой.

Когда вокруг них сомкнулись новые ауксилларии, разбивая то, что осталось от вражеского кольца, Катон ударил нижним краем своего щита по голове разъяренного воина, все еще пытавшегося задушить римского вексиллария. Руки последнего вцепились в кулаки великана, его глаза закатились, а язык высунулся. Штандарт когорты лежал в стороне, и Катон схватил его прежде, чем его успели растоптать, в то время как двое ауксиллариев несколько раз вонзили свои клинки в мускулистую спину ордовика. Кровь захлестала из ран, прорезавших его плоть, но его предплечья продолжали напрягаться, а вены вздулись, как куски веревки. Затем, задыхаясь, он рухнул вниз, и его пальцы медленно расслабились.

Катон помог вексилларию подняться на ноги, и тот прохрипел что-то бессвязное в благодарность. Битва продолжалась, и он увидел, что все те ордовики, которые пытались защитить свое знамя, лежали мертвыми или умирали вокруг него. Он на мгновение восхитился мужеством своего врага. Галерий и несколько его людей стояли на страже, вздымая грудь и настороженно оглядываясь по сторонам. На их доспехах виднелись пятна крови, смешанные с кровью, сочащейся из их собственных ран. Гораздо больше людей с обеих сторон было потеряно в борьбе за вторую линию вражеских воинов, и Катон мог видеть, что оставшиеся солдаты Восьмой строились, слишком измучены, чтобы продолжать преследование врага, который бежал, чтобы присоединиться к своим товарищам позади второй линии.

Атака отнесла их почти на полтора километра от лесной тропы. Справа от Катона когорта Трасилла была остановлена на небольшом расстоянии дальше вдоль вала и теперь была прижата к нему превосходящими силами, держа строй, чтобы не попасть в полное окружение. В нем забрезжил проблеск надежды, когда он увидел, как первые из легионеров пересекают частокол вдоль участка, который первым был очищен Десятой Галльской. Но их было слишком мало, чтобы склонить чашу весов битвы в пользу Рима. Светонию нужно было собрать больше людей, прежде чем можно было добиться победы. Тем временем противник собирал силы, чтобы снова повернуться против колонны Катона.

Катон сделал знак Галерию. - Отзови всех назад. Я хочу, чтобы каждый оставшийся римлянин формировался вокруг нашего вексиллума.

- Другие когорты тоже, префект?

- Все они, и морские пехотинцы, и матросы. Мы должны удерживать врага достаточно долго, чтобы Четырнадцатый легион смог преодолеть вал.

Галерий окинул взглядом поле боя и кивнул. - Тогда дело за нами.

Он поспешил прочь и начал выкрикивать приказы Катона. Пехотинцы Восьмой Иллирийской когорты, которые все еще стояли на ногах, шли и хромали назад к вексиллуму вместе с теми из когорт, которые последовали за атакой и повели ее с фланга. У Катона сжалось сердце, когда он увидел, как мало их осталось. Меньше половины его людей, а остальные когорты потеряли почти столько же. Вместе с еще незадействованным контингентом морских пехотинцев их насчитывалось чуть более тысячи человек. Центурионы и опционы поспешно сделали все возможное, чтобы переформировать свои подразделения, и сомкнулись с другими истощенными когортами, чтобы создать линию для отражения контратаки врага, когда она придет.

Глядя через усыпанную в основном телами ордовиков землю, Катон увидел, что впереди должно быть не меньше трех тысяч бриттов. Еще больше людей, отозванных с других участков вала, бежали вперед, чтобы усилить готовящуюся атаку. Он понял, что вражеский командир надеялся уничтожить остатки его сил одним быстрым ударом, прежде чем повернуть назад, чтобы отразить атаку через пролив. Он оглянулся и увидел легионеров, взбирающихся по частоколу в других местах и спускающихся по земляному пандусу, чтобы построиться у своих сигнумов и вексиллумов. Единственная надежда врага теперь заключалась в том, чтобы сокрушить Катона и начавших формирование строя за ним легионеров до того, как слишком многие из них переберутся через стену в лагерь ордовиков.

Он наклонился, чтобы поднять вражеский штандарт, и сунул его в руки одному из своих людей. - Держать его в безопасности. Это будет хороший трофей, когда Восьмая вернется в каструм после окончания кампании.

Галерий поспешно воскликнул. - Господин, они пришли в движение!

Катон поднял глаза и увидел, что линия врага в сотнях четырех метрах от него начала продвигаться вперед. Не было нетерпеливого всплеска атаки, столь типичного для кельтов. Вождь ордовиков экономил силы своих людей, пока они не подошли достаточно близко, чтобы атаковать и нанести удар по строю ауксиллариев одним сосредоточенным ударом. Люди Катона молча опирались на свои щиты, наблюдая за приближающимися бриттами. Некоторые смотрели в его сторону, словно желая, чтобы он приказал отступить, но все они знали, что им нужно выиграть время для своих товарищей-легионеров.

Катон демонстративно повертел головой и потянул мышцы плеч, прежде чем крикнуть: - Еще один бой, парни, и на сегодня мы закончили. Пожалуй, мы точно заработали свое жалованье.

Большинство людей издали усталый смешок.

- А теперь давайте подберем строй и покажем этим ублюдкам-варварам, как выглядят настоящие воины!

Офицеры проследили, чтобы их люди заняли свое место, и ауксилларии подняли щиты и оружие, хотя многие копья к этому этапу сражения уже были повреждены и выброшены. Некоторые римляне вложили свои мечи в ножны, делая глоток воды из своих фляг. Другие могли только облизывать пересохшие губы и кашлять, чтобы откашляться от мокроты в пересохшем горле. Некоторые закрыли глаза и вознесли горячую молитву своим любимым богам, чтобы они могли снова увидеть своих товарищей и семью в загробной жизни. Ветераны среди них смотрели на врага и пытались подсчитать свои шансы на выживание.

Солнце стояло низко в небе, и его лучи осветили поле битвы рыжевато-коричневым сиянием, которое контрастировало с продолговатыми тенями, растянувшимися под углом от линии римлян. Дым от затухающих костров, разожженных зажигательными снарядами, все еще поднимался тонкими столбиками и окутывал поле боя.

Ордовики сократили дистанцию всего до двухсот шагов, когда со стороны крепостного вала раздался отчаянный коллективный крик. Катон пытался понять, в чем причина, но ход битвы было трудно разобрать в дыму, клубящемся над дальним концом укреплений. Некоторые из ауксиллариев, казалось, были встревожены шумом, и Галерий выступил перед строем и повернулся спиной к врагу, обращаясь к своим людям спокойным тоном.

- Полегче, мальчики. Мы не позволим этим волосатым псам думать, что они нас напугали,