И тут он увидел кузнеца из Ланхадрона. Дверь кухни была открыта, на ее пороге стоял Пол Картер и разговаривал с молоденькой горничной, за которой явно ухаживал.

Рекс знал, что этот кузнец — никуда не годный человек. Нельзя, чтобы что‑то беспокоило Бланш. И нельзя, чтобы кто‑нибудь угрожал ей сейчас. Рекс гордой походкой направился к этой двери. Его костыль так глубоко погружался в землю, что пробивал в дерне отверстия, из которых вылетали брызги грязи. Он был в бешенстве. Заметив Рекса, Картер вздрогнул.

На лице кузнеца отразилось непритворное удивление. Потом его очень светлые глаза сощурились. Он быстро снял кепку, наклонил голову и произнес:

— Здравствуйте, милорд.

— Иди со мной! — резким тоном приказал ему Рекс.

Что затевает Картер? Впрочем, не важно: что бы он ни затевал, теперь этому пришел конец. И Рексу было все равно, что кузнец старается не смотреть ему в глаза.

Картер продолжал глядеть в сторону и сжимал свою кепку в руке все время, пока шел вместе с Рексом от кухни обратно в сад. Там сэр Рекс остановился, повернулся к нему и спросил:

— Какие дела привели тебя в Херрингтон‑Холл, Картер?

Картер медленно поднял на него холодный взгляд:

— Милорд, Анна так любит ее светлость, что сделала ей маленький подарок в знак своего почтения и попросила, чтобы я привез его сюда. Это черепаховая заколка, Анна выбрала ее сама.

Рекс не смог сдержать свой гнев, да и не хотел сдерживаться.

— Черта с два! Анна всегда завидовала леди Херрингтон и чувствовала к ней только злобу. Это стало ясно, когда я был помолвлен с леди. Ты известный негодяй. Ты беспокоил леди Бланш? Угрожал ей?

Картер взглянул на него, зло усмехнулся и ответил:

— Я не служу вам… милорд.

Рекса не удивило то, что Картер говорит с ним без всякого уважения.

— Если ты когда‑нибудь снова появишься здесь, ты никогда не найдешь себе работу в нашем приходе, даже на один день. И Анна тоже. Ты меня понял?

Картер густо покраснел от гнева.

— Вы, высокородные могущественные лорды, все одинаковы! Вы считаете себя богом, верно? А мы, все остальные люди, для вас беднота и пьяницы, которые ничего не стоят!

— Меня не интересуют твои взгляды на мир. Убирайся из дома леди Херрингтон!

— Я вижу, вы по‑прежнему даете советы ее светлости, — ухмыльнулся Картер. — И я готов поспорить: ее новому жениху будет интересно узнать об этом!

Рекс не мог поверить, что Картер оказался таким дерзким и таким глупым, но быстро принял решение подыграть кузнецу.

— Я должен напомнить тебе: занимайся своими делами и не лезь в чужие!

Картер опять зло усмехнулся и ответил:

— С огромной радостью займусь своими делами — если мне заплатят за это.

И Рекс понял, что Картер шантажировал Бланш. Ему стало трудно дышать: так тяжело ему было видеть все это. Но он овладел собой и каким‑то образом сумел успокоиться.

— Убирайся отсюда и больше никогда не появляйся здесь! Кроме того, я советую тебе уехать из нашего прихода. Ты добился того, что стал мне врагом, и если не подчинишься, то пожалеешь об этом.

— Я уеду из прихода, но за двести фунтов, — прошипел Картер.

— Сколько денег ты выжал из леди Херрингтон? — с холодной улыбкой спросил Рекс.

— Почему бы вам не спросить ее? — улыбнулся в ответ Картер. — Она заплатила мне столько, что я смогу жить как господин год или два!

Ярость ослепила Рекса. Он схватил Картера за куртку и подтянул его к себе. Костыль был так глубоко в земле, что Рекс не мог упасть, он даже не покачнулся.

— Сколько денег ты взял с нее?

Картер молчал, не решаясь ответить. Рекс заметил страх в его глазах.

— Много — пятьсот фунтов! — наконец ответил Картер.

Рекс разжал руки. Он был в ужасе от того, что Бланш столько вытерпела от этого человека.

— Здесь ты больше ничего не получишь!

Картер поправил на себе куртку и ответил:

— Милорд, я расскажу вашим знатным друзьям, кто у вас в любовницах.

— Рассказывай сколько хочешь! — ответил Рекс и отвернулся от Картера.

Заметив поблизости двух здоровяков‑садовников, он жестом подозвал их и приказал:

— Выведите этого человека за ворота!

Картер едва не задохнулся от гнева, когда один садовник схватил его за одну руку, а второй за другую. Кузнец был высокого роста, но худощав и не мог с ними справиться. Рекс смотрел, как эти два силача почти волокли Картера прочь, и на одно мгновение почувствовал бешеную радость. Одну из болезненных язв, губивших жизнь Бланш, он сейчас устранил.

И тут он почувствовал, что Бланш рядом.

Он застыл на месте, а потом медленно повернулся и посмотрел на дом. Его взгляд скользнул по террасе, по окнам первого этажа, потом поднялся выше.

Бланш стояла у одного из окон второго этажа. Рекс увидел ее между двумя шторами цвета слоновой кости. Их взгляды встретились.

Потом шторы зашевелились, и она исчезла.

Бланш в своей спальне медленно подошла к камину. Сэр Рекс только что прогнал из ее дома ужасного кузнеца, которому она каждый день платила за молчание. Это было очевидно. И это было единственным маленьким облегчением в ее жизни, которая была теперь похожа на дно огромной вызывающей ужас пропасти, где в полном беспорядке перемешались всевозможные обломки.

Бланш дрожала, у нее перехватило дыхание от нахлынувших чувств. Она никогда еще не чувствовала такого большого горя и такой невыносимой тоски по близкому человеку. Она всем сердцем любила сэра Рекса и тосковала по нему. Ей достаточно было одного быстрого взгляда, чтобы вспомнить все минуты, которые они провели вместе, его чудесную дружбу, его честность, его заботу и доброту. Но ее чувства были напрасны, потому что к ним примешивался стыд. Ей никогда еще не было так стыдно.

Раздавленная позором и унижением, она закрыла лицо ладонями и рухнула в кресло, стоявшее перед камином. Сэр Рекс видел ее во время припадка сумасшествия! Сэр Рекс знает ужасную правду!

Она действительно сумасшедшая, этого больше нельзя отрицать. С каждым днем ей становится хуже. Она солгала Бесс. На самом деле после каждого припадка она вспоминала еще одну ужасную подробность того дня. Каждое воспоминание было более страшным и жестоким, чем предыдущее. Кажется, каждый следующий припадок был дольше, чем предыдущий. И каждый раз, когда она уходила в прошлое и становилась девочкой, потерявшейся среди бунтующей толпы, связь с настоящим, кажется, была более тонкой и хрупкой. Та часть ее сознания, которая всегда знала, что она взрослая женщина и находится в Херрингтон‑Холл, становилась все слабее, а ребенок все сильнее. Бланш задавала себе вопрос: не случится ли однажды так, что взрослая часть ее сознания полностью исчезнет и она станет испуганным плачущим ребенком — той девочкой, чьи ладони и одежда были испачканы кровью ее матери.