– Посиди, – велел магистр. – Минут пятнадцать, и все пройдет.

Володя не ответил. Обладатель спортивного пиджака покинул комнату. Соблазн встать и уйти был велик, но руки и ноги на попытки пошевелить ими лишь конвульсивно подергивались.

Магистр вернулся через минуту с чашкой кофе, поставил фаянсовый «наперсток» на подлокотник кресла перед Володей и снова уселся на край стола.

– Я же говорил, что буду предельно откровенен. И что мы на равных. Надеюсь, жест доброй воли окончательно убедил тебя в серьезности моих намерений и хорошем расположении. Еще раз предлагаю знания, поддержку и защиту в обмен на содействие ордену.

– Что нужно ордену? – в лоб спросил Володя

Он хотел взять чашку, но рука тряслась, словно в лихорадке.

– Если ты в курсе, что такое орден, то должен знать и о том, что ему нужно, – магистр с интересом наблюдал за телодвижениями Володи. – Как я уже говорил, мы хотим восстановить справедливость.

– Иными словами, вам нужны ключевые источники Москвы и Питера?

– Только Москвы. На город на Неве положили глаз те, кто вел орден в начале прошлого столетия. Это была ошибка. «Тетраграмматон» тогда совершил много глупостей, и они чуть не привели к краху. Мы не хотим их повторять. Нам нужно только то, что по праву было нашим. Источники старой Москвы и то, что мы называли Регистром. Книга уникальных заклинаний и магических формул, которые веками собирали магистры ордена, маги четырех сфер. Это знание было утеряно.

– А я при чем?

Володя невероятным усилием унял дрожь в руке и взял наконец чашку.

– Твой потенциал мага вместе с твоим даром могли бы помочь восстановить Регистр. Или найти его.

– Дар предвидения, насколько я знаю, не поддается контролю, – Володя пригубил кофе и понял, почему магистр мочил в нем губы. Напиток был удивительно ароматен и невероятно крепок. Его нельзя было пить, только смаковать.

– Это не аксиома, а такая же гипотеза, как и все, что касается провидцев. Во-первых, если что-то ни у кого пока не получилось, это не значит, что оно невозможно. Во-вторых, я не встречал еще ни одного провидца, который являлся бы еще и сильным магом, хотя, говорят, в прошлом такие были. В-третьих, случайности тоже подойдут. Как минимум одну мы уже зафиксировали.

– О чем вы? – сыграл в непонимание Володя.

Магистр слез с края стола и нарисовал пальцем в воздухе символ. Знак был искажен, да и читать писанное по воздуху было неудобно, но картинка вышла узнаваемой.

– Это ведь так ты сбежал от рыжей сучки?

Володя кивнул. Дальний потомок Кучко все понял верно и знал о заклинании Аристотеля. Но он сказал, что они зафиксировали одну случайность. Значит, о заклинании французского сатра, которым он уделал мать, они не знают.

Магистр снова уселся на край журнального столика.

– Наконец, у меня есть идея, – поделился он.

– Какая?

– Фрейд, – бросил магистр. – Его теория сновидений. Если она работает с человеческим сном, который тоже никто не объяснил, то, возможно, работает и с твоим даром. Если стимулировать видение искусственно, засорить мозг провидца ассоциациями, вероятно, таким образом, удастся вызвать видение. Если заставить тебя думать о чем-то, возможно, ты сможешь увидеть то, о чем думаешь?

– Бред, – отмахнулся Володя и, сделав глоток, отставил чашку.

Внимание магистра несколько рассеялось, и Володя поспешил воспользоваться моментом. В руке возник «призрачный клинок». Он ударил, ни на что особенно не рассчитывая, а скорее прощупывая противника.

Руку отбросило, словно лезвие столкнулось в воздухе с другим, себе подобным. Кисть дернуло вниз и прижало к подлокотнику. Звонко грохнулась о пол чашечка с остатками кофе, разлетелась на куски.

Володя покосился на руку – ее придавливало нечто черновато-золотистое, похожее на скобу.

– Чашку разбил, – с досадой отметил магистр. – Теперь сервиз неполный. А ведь это любимый был.

Действие заклинаний иссякло, «скоба» растворилась в воздухе. Володя убрал руку.

Магистр с грустью смотрел на осколки.

– Я же предупреждал, чтоб ты этого не делал, – разочарованно сказал он. – Ты потенциально сильнее меня, но потенциал без навыка и учебы ничто. Это все равно, что студент сцепится с доктором наук. Он может быть тысячу раз гением, у него может быть более подвижный ум, но матчасти ему не хватает. Еще один раз – и сделаю больно. Очень больно, как и обещал.

– Вы говорили о святой мести за убийство, – прикидывая что-то в уме, произнес Володя. – И хотите при этом, чтоб я сотрудничал с вами – убийцами моего папы?

– Я его не убивал, – отмахнулся магистр. – Его убила твоя мать.

– А кто дергал ее за ниточки? Кто кукловод? Вы же сами сказали.

– Это было ее самостоятельное решение. А ты подумай лучше о другом. Если ты не станешь сотрудничать со мной по-дружески, на равных, то я не стану тебя защищать. И учить, как защитить себя, тоже не стану. И тогда они доберутся и до тебя, и до дорогих тебе людей. Мы нужны друг другу.

– Не уверен, что будет так, как вы говорите.

– Будет, – пообещал магистр. – Ты им нужен. Просто не представляешь, насколько ты им нужен. Наверное, это потому, что ты плохо себе представляешь, кто ты.

Володя пристально посмотрел в глаза магистру.

– А кто я?

– Сейф, и ключ к нему, и охранная сигнализация. Ты – ящик Пандоры. Ты – бомба замедленного действия, которая может рвануть в любую минуту, если...

– Если что? – напрягся Володя.

– Если этот ящик Пандоры не открыть правильным образом, – с предельной мягкостью и вкрадчивостью отозвался магистр.

– Или если не открывать его вовсе.

Такой поворот, кажется, выбил мага из колеи.

Он ошалело посмотрел на Володю и сказал самое глупое, что можно было сказать:

– Что?

– Ничего. Вы хотите открыть этот, как вы выражаетесь, «ящик Пандоры», зная, насколько это опасно. А я не знаю, могу только догадываться, но я просто не хочу его открывать. Вообще.

– Гробить такой потенциал глупо, – магистр старательно пытался не злиться, но было видно, что терпение его на пределе.

– Вы сами сказали, что этот потенциал опасен, – напомнил Володя. – Для чего же он вам? Почему вы все время лезете туда, куда не нужно? Что за глупая манера открывать ящики Пандоры и приумножать потенциальную опасность?

Магистр соскользнул с края стола и принялся ходить по комнате. Он словно приводил этим выхаживанием мысли в порядок.

– Мы стремимся к знаниям, – попытался он зайти с другого конца. – Каждый по-своему. Как будто человечество к ним не стремилось тысячелетиями... Люди, джинна, сатра или остальные восемь сфер – какая, в сущности, разница? Все разумные существа стремятся к познанию мира и своего в нем места.