— Данка всё время находилась в ложе короля, верно?

— Верно, я сам видел.

— Но кто-то же должен был помочь принцессе застегнуть на ней кирасу?

Умные глаза камергера подозрительно сощурились, будто ища подсказку в невозмутимом лице сидящего напротив мужчины.

— Инто? — протянул он.

— Инто, — подтвердил Монтонари. — Только он мог проникнуть в шатёр, где хранились кирасы для турдебальдов, и спрятать одну под мешками. Роланд должен целовать принцессе ноги за то, что она избавила его от унижения быть забросанным гнилыми овощами.

— К слову будет сказано, я видел, как он плакал в своих покоях после боя. Слёзы унижения на мужском лице — жалкое зрелище. Поделитесь наблюдением и расчётами, за кого же теперь король выдаст замуж Ясну?

— На вашем месте я бы больше беспокоился за вашего короля. — Сальдо кивнул в сторону шахматной доски. — Если вы опрометчиво съедите мою ладью в расчёте на шах и мат через три хода, я съем вашего короля уже через два.

Корвен ухмыльнулся своему проигрышу и указательным пальцем опрокинул белую фигуру.

— Мои поздравления. — Он размял затёкшую спину. — Вынужден признать, вы в который раз доказали, что лучший стратег, чем я.

Монтонари растянул губы в улыбке.

— Грешно проиграть, когда противник так славно поддается. А вы хитры, мой друг, но ваши действия были слишком очевидны.

— Заметили? Что ж, а я уж решил, что действительно так умён, как обо мне говорят. Выходит, что нет. Но вы не ответили на мой вопрос.

— А разве ответ не лежит на поверхности?

— Не думаю, что королева Суаве это одобрит. Лаэтан и принцесса — двоюродные брат и сестра. К тому же король никогда не скрывал, что не хочет видеть вашего племянника рядом со своей дочкой.

— А вы видите среди сыновей графов Ангенора иные подходящие кандидатуры? Единственный оставшийся в живых сын графа Корбела выбыл из списка претендентов на руку принцессы, когда его отец перешёл на сторону Теабрана, Роланда оттуда вычеркнула принцесса Вечера. Отпрыски Даимахов? Пелегр лучше отгрызёт себе руку, чем нарушит обет чистоты крови своей касты. Мой племянник — самый подходящий выбор.

— Тогда почему в этом случае король сразу не помолвил их, а затеял историю с Элботами?

— Потому что король не доверяет моему брату, что весьма разумно. Хотите, расскажу одну историю?

— Конечно, хочу.

— Когда Эрнану исполнилось четырнадцать, отец купил ему эвдонского тигра, чтобы тот украшал наш сад в Вилле де Валента. Слуги кормили это исполинское чудище до отвала, чтобы оно ни на кого не напало, и приучили его к обществу человека. Постепенно тигр привык, что его окружают люди, привык, что его кормят, что его шерсть расчёсывают, и охотно подставлял живот слуге, выпрашивая ласку. Эрнан проводил дни напролёт рядом с этой зверюгой. Ухаживал за ним, кормил мясом с руки, играл и называл его своим диким братом. Однажды отец уехал на несколько дней в Заречье и оставил Эрнана за хозяина. — Сальдо выставил указательный палец. — И первое, что сделал Эрнан, как только за отцом закрылись ворота Виллы де Валента, — набрал целую корзину камней и начал кидать ими в животное. Сначала мелкие, потом начал брать камни побольше. Зверь начал рычать и показывать зубы. Чурался слуг каждый раз, когда они приносили ему мясо. Когда он спал, Эрнан подкрадывался к нему и обливал холодной водой. Тигр начал нападать. Тогда мой братец приказал слугам не давать тигру еду. Когда животное оголодало и попыталось напасть на нашу домашнюю антилопу, Эрнан приказал загнать тигра в клетку, в которой его когда-то привезли с Эвдона. Он морил зверя голодом трое суток, и всё это время тыкал в него раскалённым железным прутом. Тигр начал кидаться на прутья каждый раз, когда Эрнан появлялся в поле его зрения. И тогда Эрнан пришёл к нему с мечом и открыл клетку. Голодный тигр напал, и брат отсёк ему голову.

По спине камергера побежали мурашки.

— Неужели он способен на подобное безумство? — поморщился он, гоня от себя образ изрубленного в неравной драке тигра.

— Когда отец вернулся, брат заставил слуг врать, что тигр набросился на одну из служанок, когда настало время очередной кормёжки, и у него не оставалось иного выбора, кроме как броситься на помощь. Так Эрнан стал героем. Сейчас он стал старше, но своим увлечениям не изменил. «Чёрная Капитолина» — раскалённая кочерга, которой он тыкает под хвост Эвдон и Шеной, и скоро настанет день, когда этот тигр начнёт бросаться на прутья. И когда это случится, Эрнан снова откроет клетку. Есть люди, которым нужна война, Корвен. Мой брат такой человек, он всегда таким был. Вы всё ещё задаётесь вопросом, почему король не хотел выдавать свою любимую дочь за отпрыска Эрнана? А теперь у него просто не осталось выбора.

В следующую пятницу после казни казначея Жемчужного банка в праздник Донэтан-Норинат король, как и предсказывал Сальдо Монтонари, объявил о помолвке своей дочери и наследника Кантамбрии.

Ясна восприняла эту новость почти равнодушно — Влахос теперь не скрывал своих отношений со служанкой, и у неё уже не было сил ни плакать, ни радоваться. «Ладно, пусть будет Лаэтан, — без какого-либо волнения подумала она. — Он благороден, неглуп и воспитан и никогда не поднимет на женщину руку».

По случаю помолвки и праздника Рождения мира была устроена пышная ярмарка. Было шумно и весело, всюду гремели радостные хлопушки, а в небо взмывали разноцветные ленты. Праздные горожане приветствовали друг друга словами «Доно-Норен», что значило «Разверзлась скала», и получали ответ «Интто Ревен» — «Жизнь дала». Это была отсылка к одной из песен «Новагерета», первой части книги «Вилевдатт», где говорилось о создании мира. Песнь повествовала о том, как существующий мир был сотворён из висящей в сумерках скалы Норинат, в которую однажды ударила молния.

— Скала раскололась на две половины, — рассказывала Ясна, подглядывая в книгу, когда они с юным женихом после прогулки по праздничному городу отдыхали в саду в тени раскидистого рыжего альмиона, — и из её крошечных песчинок появились духи, нуэны, которых позже люди назовут богами: Хакон, Беркана, Эгиль и Веньё. Из горячей пыли Норинат и глины Эгиль смастерил себе инструменты и вытесал из половины разверзнутой скалы всю землю, а из пара, исходящего от раскалённой крови Норинат, он сделал небо, и было оно столь прекрасно и безгранично, что уста Берканы тронула улыбка, и из улыбки той родились семена, что упали на землю и проросли травами, деревьями и цветами дивной красоты. Слёзы счастья наполнили ясные глаза Берканы и скатились на ожившую землю, наполняя собою реки и озёра, моря и океаны. Но то была солёная вода, и цветы на земле стали быстро вянуть. Не пришлось это по сердцу Веньё. Он спустился в реку, и стала она чернеть. Когда вся вода на земле стала чернее самой черной ночи, Веньё зачерпнул эту воду и испил её, и вода стала такой чистой и прозрачной, что были видны даже камешки на дне озёр, и всё вокруг начало оживать. Из второй половины нуэны решили сделать людей, что заселят всю землю. Эгиль взял свой молот Беттек и ударил по камню, и рассыпался он на миллионы мельчайших камней, из которых вышли первые люди, в которых Беркана вдыхала жизнь. Хакон давал им силу и отвагу, а Веньё одаривал знаниями, чтобы они могли выжить в новом мире…