почувствовал, как у него стало немного теплее на сердце. Ему нравилась Брита. Нравилась её неуклонная ненависть к нему. Она словно была единственным человеком во всём городе — или в целом мире — которая всегда чувствовала тьму внутри него. Чувствовала и была готова дать отпор. Тем лучше, что такая женщина служила его жене.

— Хорошо, Брита. Ты свободна.

Она коротко кивнула и, не теряя ни секунды, поспешила прочь. Персиваль вновь окликнул её.

— Брита, ещё кое-что. Одно из растений повредили тренировочным мечом. Пожалуйста, посмотри. Если его ещё можно спасти, я буду тебе очень признателен. Если нет...

— Ничто не вырастет там, где постоянно машут мечами, — сказала она, не оборачиваясь. — По крайней мере, ничто хорошее.

Персиваль знал, что она выполнит его просьбу. Не ради него. Ради Элизы.

Удовлетворённый этим фактом, он направился к воротам.

Возле них его ждали два человека. Граф, который, судя по его расстёгнутым пуговицам мундира и смятому вороту рубашки, провёл вчерашний вечер не сильно лучше Персиваля. И Фарви, спокойно прислонившийся к стене подле калитки.

— Кэп! — произнёс Граф, махнув рукой в качестве приветствия. Привыкнет ли он когда-нибудь, что ему больше не отдают честь? — Тяжёлая ночка?

Персиваль осмотрел себя.

— Не хуже любой другой, — он не соврал. Ведь это была хорошая ночь.

— Ага, конечно, — Граф усмехнулся. А затем улыбка сразу сползла с его лица. — Болло, у меня к тебе дело. Как бы это сказать...

Граф вдруг осёкся, посмотрел себе под ноги, и Персиваль ощутил стыд. Весь вчерашний вечер и сегодняшнее утро, он думал только о самом себе. Но были и другие, кого он подвёл. У Графа, несмотря на прозвище, была большая семья, которая от него зависела. Фарви растил дочь. В отличии от Персиваля, у них не было другого средства к существованию.

— Дела в академии идут не лучшим образом, — сказал он. — Но у меня есть кое-какие сбережения. Могу одолжить на первое время, пока не встанешь на ноги.

Граф вновь усмехнулся. Ещё мрачнее, чем прежде.

— Тут какое дело, кэп...

— Мы уже встали на ноги, — перебил его Фарви и выпрямился. Серьёзно посмотрел на Персиваля. — Вернее, нам уже помогли встать.

Персиваль прищурился.

— Тебе небось и самому предлагали? — спросил Фарви. — Или мы пришли первыми?

— Предлагали что?

— Работу, что же ещё, — как бы невзначай дёрнул плечами Фарви. А вот Граф мялся, не находя себе места. Персиваль почувствовал какой-то странный холодок, прошедший между лопатками. — На острове есть организация, помогающая тем, кого турнули со службы. Может быть, ты слышал...

— Эллиот Виндр... — понял Перси.

— Эллиот Виндр, — согласился Фарви. Затем вздохнул, как будто ему и самому было неприятно. — Скажу, что платят так себе. И кораблей у этого хромого ублюдка дай бог найдётся парочка — а значит, без абордажей придётся обойтись. Но... У него есть местечко для тех, кто умеет держать в руках оружие.

Персиваль вдруг почувствовал, как его лицо скривилось. Только вчера он говорил, что Эллиот Виндр — подонок и лжец. Отговаривал свою жену иметь с ним дело. И в тот момент, он даже не думал, что сам мог бы на него работать.

— Мы собираем старую банду, кэп, — вставил Граф, видя его замешательство.

— Старую банду? — оскалился Перси, будто кто-то ткнул его в незажившую рану. — Мы не были бандой, Граф. Мы были солдатами. Подчинялись мэрии, генералу, королю. Мы сражались с врагом. Сражались за свои жизни и жизни наших близких. Сражались за свой остров.

Граф даже немного отступил от такого пыла. Фарви же стоял неподвижно.

— Остров больше не нуждается в наших услугах, разве нет? — пожал он плечами. — А мы... Что мы ещё умеем?

Персиваль вздрогнул. Это было... Сродни озарению. Остров больше в нём не нуждался. Флот больше в нём не нуждался. Персиваль твердил себе, что сможет смириться с этим увольнением. И это, возможно, даже было правдой. Вот только... Прямо сейчас до Персиваля наконец дошло, что за этим увольнением следует что-то ещё. Следующий день. А затем ещё один день. Та самая новая жизнь.

— Я...

Персиваль не знал, что собирается сказать. Перед глазами снова всплыло лицо Элизы. Как она радовалась его отстранению. Она всегда верила в лучшее. Верила в то, что он может быть хорошим человеком. Что он и есть хороший человек. И она помогала Персивалю в это верить. Верить, что всё им сделанное — необходимость. Верить, что он сражается во благо других. Ради какой-то великой цели. Но... В сущности, была ли ему какая-то разница, для чего драться?

Вдруг с дороги съехал экипаж, запряжённый двумя карусами. Он направился прямо к воротам. Полицейский экипаж с тремя красными полосками сбоку. Фарви и Граф отступили назад, будто какие-то разыскиваемые преступники. А Персиваль, наоборот, шагнул в его сторону.

Из экипажа вышло трое мужчин. Два полицейских в тёмных с красным мундирах, чистых, будто приготовленных к параду лакированных туфлях и с длинноствольными мушкетами за спиной. Третий носил синюю форму флота — цвета моря — а на плече у него красовались три скрещенные полоски. Младший лейтенант, скорее всего штатский, ни разу не выходивший хотя бы в разведывательный рейд, и всё же... Персивалю показалось, что, если мужчина подойдёт достаточно близко, он почувствует просоленный запах корабельных досок.

— Капитан Болло. — Один из мужчин в красном сделал шаг вперёд. Персиваль даже вздрогнул, когда тот произнёс его должность. И вновь не стал поправлять. — У меня приказ адмиралтейства проводить вас в штаб.

В груди вспыхнул огонёк любопытства. Или... надежды? Однако вид у солдат был весьма суровым, а руки они держали на рукоятях клинков.

«Трое», подсказал зверь — «Всего трое». Будто считая врагов. Измеряя свои силы. Размышляя, на кого напасть первым. Персиваль заставил себя отогнать эти мысли.

— Адмиралтейство могло бы ограничиться письмом или телефонным звонком, — сказал он. — Хорошо. Передайте командованию, что я прибуду через несколько часов, сэр...

— Капрал Туомас, капитан, — с нажимом сказал офицер. — И вы меня не поняли. Мне дали приказ сопроводить вас. И я буду признателен, если вы проследуете к экипажу.

Персиваль округлил глаза. А затем вдруг ощутил ледяное спокойствие. Какое бывало с ним перед боем. Он заметил, как нервно подрагивает губа у капрала. Как капрал раз за разом смотрит прямо