— Да, пожалуй.

Вагнер надкусил сандвич и запил его водой из стакана Сары, поскольку официантка не принесла ему свежей взамен.

— Что между вами?

Сара, приготовившаяся было отведать коктейль, встрепенулась.

— Между мной и Джоном? Ничего. С чего вы взяли, что между нами… что-то есть?

Вагнер потянулся за кетчупом.

— Не хотите попробовать? — жестко указал он ей на блюдо с жареным картофелем.

— Как бы то ни было, это не ваше дело, — агрессивно произнесла она. Неужели Джон проболтался приятелю? Нет, вряд ли. Вагнер сам же сказал: Джон не из болтливых. И уж совсем не похож на тех, кто, коснувшись женщины поцелуем, начинает трубить о своих любовных победах.

— Вот что я сделаю. Я полью кетчупом одну половину…

— Если вам больше ничего не идет на ум, Вагнер, поливайте всю тарелку.

Он наклонил бутылку и постучал по донышку, выталкивая кетчуп.

— Насколько мне известно, у Джона было не так уж много женщин, с тех пор как его жена… — Он покосился на Сару.

— Он говорил мне о том, что она покончила с собой. — Сара понимала, что поступает глупо, пускаясь в откровения, но испытывала легкую радость отмщения. Это был ее реванш за то, что Джон не рассказал ей о смерти сына.

Вагнер отставил бутылку, вытер горлышко и медленно завинтил белый колпачок.

— Он вам рассказывал, что она выдвигала обвинение против него?

— Обвинение?

— К тому времени мы уже пару месяцев работали с Джоном. Они с женой еще жили вместе, но, как я понял, это уже был не брак, а одно название. Джон говорил, что хочет найти себе квартиру. Помню, я даже помогал ему подыскивать жилище.

— А в чем был смысл ее обвинений?

— Она заявила, что он ее избил.

— Я не верю. Джон говорил мне, что она была очень неуравновешенной женщиной. Но, учитывая смерть сына, это вполне естественно. Можно понять ее состояние. И посочувствовать. Им обоим. Наверное, она знала, что Джон хочет оставить ее. И была в отчаянии.

— Я видел ее, Сара. Она приходила к нам в управление жаловаться. У нее были подбиты глаз и челюсть. Когда она ушла, Джон помчался за ней. Думаю, у них состоялся разговор. На следующий день она сняла обвинение.

— А Джон признался в том, что избил ее? — Нет, ей нужно услышать это от него самого. Узнать его версию случившегося.

— Я его никогда об этом не спрашивал, — сказал Вагнер. — Насколько мне известно, никто из наших не интересовался этим.

Тон, которым он произнес эти слова, предостерегал и Сару от расспросов.

В начале девятого вечера Вагнер подвез Сару к ее дому. У подъезда дежурил полицейский в штатском. Поскольку полиции еще не удалось «расколоть» Перри, приказ о круглосуточном наблюдении за Сарой оставался в силе, до тех пор пока стражи порядка не убедятся в том, что поймали настоящего убийцу.

Сара стояла у двери своей квартиры, уже намереваясь вставить в замочную скважину ключ, когда дверь в подъезд открылась и в вестибюль вошел высокий, очень красивый темноволосый мужчина в стильном сером костюме. Увидев незнакомца, Сара ощутила приступ панического страха, который усиливался по мере того, как мужчина направлялся к ней. Вагнер был не единственный, кто сомневался в том, что задержали настоящего убийцу. Впрочем, в любом случае дежуривший у подъезда полицейский должен был проверить личность вошедшего.

— Сара, — воскликнул незнакомец, подойдя к ней. — Я только что услышал хорошие новости по радио. Ты, должно быть, испытала огромное облегчение, узнав о том, что поймали этого психопата. Тебе придется все мне рассказать. Правда, что ты присутствовала при задержании, а потом дежурила у его постели? Он выживет? Что говорят? Я слышал, он едва жив.

Хотя внешность мужчины и была ей незнакома, его голос с характерным придыханием Сара не могла не узнать.

— Викки? — Она была так поражена, что ключ от двери выпал у нее из рук.

Зардевшись, он нагнулся и поднял его.

— Видок у меня сегодня — с ума сойти! Ужинал с мамочкой. Она в этом не признается, но я-то знаю, что ее смущает не мое переодевание. А только то, что в платьях я выгляжу эффектнее, чем она.

Сара не знала, что сказать.

— Может, я переоденусь во что-нибудь более подходящее и потом принесу тебе поесть? Судя по тому, как ты выглядишь, тебе не мешало бы подкрепиться. У меня остался совершенно бесподобный кусок мяса. Я тебе сделаю толстый сандвич.

Сара не сводила с соседа изумленного взгляда. Викки был неотразим. И такой мужественный. Ну точная копия того красавца с фотографии, которую она на днях подняла с пола его гардеробной.

— Что скажешь? Если тебе не хочется мяса, могу предложить изумительную пиццу для гурманов. Мигом разогрею ее в печке…

Сара с трудом обрела дар речи.

— Нет. Спасибо. Я поела в больнице, — солгала она.

— Больничная еда. Фу. — Викки скорчил гримасу. — Я представляю себе. Пожалуй, я принесу тебе успокоительного для желудка.

Сару начинала раздражать назойливость Викки.

— Послушай, я совершенно разбита. Все, чего мне сейчас хочется, — это забраться в постель и по-человечески выспаться.

— Ты, должно быть, испытываешь невероятное облегчение от того, что все кончено, — опять затараторил Викки. Его интонации никак не вязались с мужественной внешностью.

— Перри еще не предъявлено официального обвинения.

— Естественно, они не имеют права швырять его в камеру, пока он не очухался, — сказал Викки. — Но по радио только что передали, будто он повесился на белом шелковом шарфе — таком же, как те, которыми Ромео обычно связывал свои жертвы. В высшей степени символично.

Сара повернула ключ в замке.

— Мне, право, сейчас совсем не хочется говорить об этом, Викки.

— Господи, я, наверное, кажусь тебе таким же дотошным, как те несносные репортеры, что преследуют тебя.

Она слабо улыбнулась.

— Без комментариев.

Викки ухмыльнулся.

— Вот это заявленьице.

— Я не хочу показаться грубой, Викки, но я действительно измучена до предела. И мечтаю добраться до постели.

Однако, прежде чем ей удалось проскользнуть в квартиру, Викки все-таки коснулся ее щеки.

— Что ж, надеюсь, теперь твоим ночным кошмарам пришел конец. Желаю тебе приятных сновидений, дорогая.

Неожиданная перемена во внешности трансвестита, его прощальная реплика и прикосновение взбудоражили Сару, и она, оказавшись дома, еще долго не могла прийти в себя. В квартире царил еще больший беспорядок, чем обычно, из кухни несло залежалым мусором, Помойное ведро не убирали вот уже несколько дней. Зажав нос, она завязала пластиковый мешок с мусором в надежде, что утром не забудет вынести его. Может, даже и уберется, подумала она, направляясь в спальню. «Тебе не удастся упорядочить свою жизнь, Сара, пока ты не наведешь в ней порядок». Так сказала Мелани во время их последнего разговора по телефону.