Дальнейшая судьба такого манора (земли с укрепленным домом или замком вассала и крестьянами на этой земле) была такова. Она могла передаваться за уплату значительной денежной суммы сыну-наследнику, то есть прямому наследнику умершего королевского вассала. В таком случае он брал на себя все обязательства отца перед монархом. Менор мог передаваться и другому лицу за определенную плату в королевскую казну.

В случае смерти вассала король распоряжался судьбой членов его семьи. Вдова и дочери умершего феодала выдавались замуж, и также за плату. Часто бывало, что в продолжение какого-то времени, порой длительного, менор значительных земельных размеров под какими-то благовидными предлогами не получал нового владельца. В таком случае весь доход с этой земли шел в королевскую казну, составляя заметную часть поступлений в нее.

Казна Английского королевства значительно пополнялась самыми различными штрафами за всевозможные правонарушения, которые шерифы в графствах (они же по совместительству еще и судьи над лично свободными людьми) трактовались очень широко. И, что было весьма характерно для всей эпохи Средневековья, не подлежали обжалованию. Высшей судебной инстанцией являлся сам монарх, а он всецело полагался на своих шерифов, обычно отбираемых им лично из числа надежных для королевской власти людей.

Наиболее тяжелые штрафы (в денежном исчислении) брались за неисправность королевской службы. С этим даже английской аристократии шутить не приходилось, можно было поплатиться не только менорами (родовыми землями), но и собственной головой с карами, падавшими на всю семью ослушника королевского указа. Указ же монарха приводился в исполнение без известных бюрократических проволочек.

Вильгельма I очень интересовала «правильность и своевременность» поступления налогов в королевскую казну. Поэтому он потребовал, чтобы каждое имение уплачивало в казну ту же подать, как и во времена короля Эдуарда III Исповедника. Земельные собственники из числа англосаксов приняли такое повеление без излишнего возмущения, поскольку такие налоги они ранее уже вносили и свыклись с их неотвратимостью.

Однако такой королевский указ возмутил новых владельцев земель из числа нормандцев. Они, как завоеватели, считали свободу от уплаты любых налогов основой своей политической свободы, то есть феодальной независимости от сюзерена. Вильгельму пришлось бороться с таким свободомыслием и неподчинением его указам уже в среде пришельцев из Нормандии и Франции. Порой принимались суровые меры: лишение владений. Такие владельцы попадали в опалу, и не все потом могли «замолить свои грехи» перед обладателем английского престола.

Но это было еще далеко в законодательстве Вильгельма Завоевателя. В те же годы были обнародованы крайне строгие законы против охоты, запрещавшие любому англичанину охотиться (или даже находиться с оружием – луком, арбалетом, копьем) в королевских лесах. Нарушителей ожидало жестокое наказание: телесное, тюремное и даже смертная казнь.

Считается, что запретные законы на охоту в Англии той поры были направлены против многочисленных разбойников, шайки которых укрывались в дремучих лесах, занимавших немалую часть территории страны. Находя в лесах достаточно надежное убежище, разбойники брали под свой контроль торговые дороги, делая их крайне опасными не только для купцов и королевских служителей, но и для простых путников. Безопасность передвижения по дорогам прямо отражалась на процветании торговли и благополучии государства.

Все большие леса Англии были внесены в число королевских лесов. Охота в них стала привилегией самого монарха, которую он мог жаловать и другим лицам, прежде всего приближенным к нему людям. Остальные «охотники» становились в случае поимки на месте «преступления» государственными преступниками и представали перед суровым до крайностей шерифским судом.

Однако жизнь показала, что даже самые суровые кары не останавливали местных жителей в желании поохотиться в лесах, объявленных королевскими. В те годы появились прообразы «вольных стрелков», героем которых впоследствии стал прославивший себя и вольных «лесных братьев» благородными поступками и метким глазом Робин Гуд. Лук и стрелы стали главным оружием тех, кто искал убежище от властей в заповедных лесах.

…Итогом военных преобразований в Английском королевстве, проведенных Вильгельмом I Завоевателем, стало образование сословия ленного рыцарства. То есть наделенных землей рыцарей, которые пришли на Британский остров из Нормандии под знаменами своего удачливого предводителя. Специалисты определяют число такого ленного рыцарства в пять тысяч человек. Но такое значительное рыцарское (феодальное) войско при короле Вильгельме и его преемниках на престоле собиралось только в крайне редких случаях.

Среди этого ленного рыцарства оказалась и часть феодалов англосаксонского происхождения, «послушных» новому венценосцу Англии. Исследователи отмечали то, что «среди мелких королевских вассалов имеется некоторое число саксонских имен». Верхушка же аристократии страны уже состояла в своем большинстве из выходцев с континента, из Нормандии и остальной Франции.

Но надо отметить, что завоеватели, которые перевезли на остров, в полученные за службу замки и столичный Лондон, свои семьи и слуг, через полвека «растворились» среди местного населения, ассимилировавшись с ним в «англичан». Норманнская династия же осталось, ей наследовали преемники Плантагенеты…

…Вильгельм Завоеватель, добившись английской короны, старался открыто не портить отношения с ее цервью, хотя проводил касательно ее твердую и жесткую политику. Низложенные местные епископы заменялись выходцами из Нормандии и Франции. Монарх стал накладывать руку на церковные и монастырские богатства, которые шли на пополнение королевской казны. Истории документально известно, как это делалось, со слов ученого монаха Ордерика Виталия, сведущего в церковных делах Английского королевства:

«Когда епископ или аббат умирал, и Божья церковь была в трауре из-за потери своей главы, благочестивый король отправлял в скорбящий храм правомочных чиновников, которые составляли опись всего его имущества, чтобы предотвратить любые святотатственные растраты.

Затем он созывал епископов, аббатов и прочих мудрых советников и, руководствуясь их мнением, старался найти человека, наиболее способного управлять Божьим домом как в духовной, так и в материальной области».

Вильгельм Завоеватель постоянно чувствовал враждебность к нему «черного духовенства», но монастыри он старался не трогать: их обитатели в своей массе являлись выходцами из семей земельных собственников. В первые годы правления нормандцев ни один из монастырей не пострадал от грабежей и пожаров.

Считается, что после случая в «мятежном» монастыре Петерборо многие английские монастыри подверглись ограблению и даже сожжению уже нормандцами. Без воли короля такого быть не могло. Драгоценные «трофеи», захваченные при этом, стали появляться в монастырях Нормандии.

Монастыри Англии своим укладом жизни и значением во многом отличались от монастырей Нормандии. В герцогстве каждый из них в случае войны или военного похода обязывался выставить определенное количество рыцарей, других воинов. В Англии монашество такой королевской повинности не знало. Меняя аббатов из англосаксов на тех, кто прибыл из Франции, Вильгельм Завоеватель выделял им для охраны несколько рыцарей из своей амии. Чем неспокойнее было население аббатства, тем больше настоятель-иноземец получал телохранителей в рыцарском облачении. Содержались они, естественно, за счет обители.