Выступление Андропова на ноябрьском Пленуме ЦК стало предметом тщательного изучения во всех советологических центрах западных стран. Збигнев Бжезинский писал сразу же после Пленума: «Я не намерен быть членом-основателем общества поклонения Юрию Андропову, которое, кажется, уже оформляется в определенных кругах. Однако то, что мистер Андропов старается делать в отношении треугольника Пекин — Москва — Вашингтон, представляет особый интерес. Он стремится с величайшей смелостью к осуществлению составных элементов того стратегического проекта, который появился в последние годы жизни Брежнева. Цель этого проекта — нормализовать отношения с Китаем, снижая тем самым напряженность вдоль советских границ и продолжая ухаживать за Западной Европой, изолируя таким путем Соединенные Штаты»[251].

Пленум произвел небольшие, но многозначительные перемены в высшем эшелоне власти. Освободив А. П. Кириленко от обязанностей члена Политбюро «по состоянию здоровья», Пленум ввел в Политбюро 59-летнего Г. А. Алиева, который еще недавно возглавлял партийную организацию Азербайджана. Поскольку Алиев в прошлом долгое время работал в КГБ, его возвышение дало повод западным наблюдателям говорить об усилении влияния КГБ на органы власти в Советском Союзе. Алиев, однако, не стал преемником Кириленко в аппарате ЦК. Его назначили первым заместителем Председателя Совета Министров СССР и поручили заняться улучшением работы транспорта и производства товаров народного потребления. Председателем Совета Министров СССР работал в это время 77-летний Николай Тихонов, который явно не справлялся со своими обязанностями. В Москве возникли слухи, что именно Алиев через несколько месяцев может занять пост Председателя Совмина. Однако Алиев не был членом команды Андропова, хотя между ними существовали достаточно хорошие отношения. Западные аналитики отнеслись с большим вниманием к выдвижению Алиева, и для этого имелось немало причин. Гейдар Алиев был профессиональным чекистом, начавшим работу в органах безопасности в 1941 году в возрасте 18 лет. Мне приходилось слышать на Кавказе, что в 1942–1948 годах молодой Алиев успешно выполнил немало сложных заданий за границей, вероятно в Турции и Иранском Азербайджане, что он хорошо владеет не только турецким, но также арабским и персидским языками. Лишь в 1950-е годы Алиев стал работать в Баку, закончив в дополнение к учебным заведениям КГБ еще и Бакинский университет. Кадровый офицер КГБ получал гораздо лучшую подготовку, чем профессиональный партийный работник. Он должен был постоянно тренировать интеллект и память, физические способности, характер и волю. Карьера Алиева развивалась успешно. В возрасте 42 лет он стал заместителем председателя КГБ Азербайджана, а еще через два года председателем КГБ республики и генерал-майором внутренних войск. Это было время крупных перемен в КГБ, и Алиев, способности которого заметили, мог рассчитывать на повышение в «органах». Но у Алиева были другие планы. Азербайджан находился в 1960-е годы в крайне бедственном состоянии, и мало кто знал о масштабах этого кризиса лучше, чем Алиев.

В 1969 году было решено отправить в отставку В. Ю. Ахундова, первого секретаря ЦК КП Азербайджана. Но кого поставить на его место? Этот вопрос должен был решить сам Брежнев, который не знал Алиева. Но его хорошо знал добрый знакомый Брежнева генерал Семен Цвигун, который до 1967 года работал председателем КГБ в Баку. Именно Цвигун рекомендовал Алиева на партийную работу в Азербайджане. Андропов поддержал рекомендацию. В то время как Андропов перешел в 1967 году с партийной работы на работу в КГБ, Алиев в 1969-м перешел с работы в КГБ на партийную работу. Уже в 1971 году он стал членом ЦК КПСС, а в 1976 году — кандидатом в члены Политбюро. Алиев отличался большой работоспособностью и уникальной памятью. В условиях общего экономического застоя Азербайджан развивался относительно быстро, кое-кто говорил даже об азербайджанском «экономическом чуде». В 1970-е годы в республике производство промышленной и сельскохозяйственной продукции увеличилось в два раза, и хотя до процветания было еще далеко, многие считали, что Алиев заслуживает не только звания Героя Социалистического Труда, но и дальнейшего продвижения в иерархии власти. Неожиданное самоубийство Цвигуна и болезнь Брежнева уменьшили шансы Алиева. Именно поэтому больному генсеку была устроена в сентябре 1982 года в Баку поистине царская встреча. Алиев хорошо знал слабости своего шефа, который кроме внимания получил и очень дорогие подарки. Неудивительно, что в сентябре на заседании Политбюро Брежнев предложил избрать на место отправленного на пенсию Кириленко Алиева. Все эти перемены были одобрены еще до смерти Брежнева, и у Андропова не было ни желания, ни повода их изменить.

Выдвижение Алиева вызвало очень различные оценки и в нашей стране, и за границей. Хорошо помню, что в самом конце 1982 года ко мне пришел молодой русский интеллигент с Кавказа. Одним из вопросов, который он мне задал, был: «Не опасаетесь ли вы прихода к власти в СССР мусульман?» «Не опасаюсь», — ответил я. «А как вы относитесь к выдвижению Алиева?» — «Но Алиев не мусульманин, а коммунист». «У нас на Кавказе все иначе, чем думаете вы в Москве. Мусульманин всегда остается мусульманином», — ответил мой собеседник. Г. Алиев понимал, вероятно, трудности своего положения в Москве. Он никого не привел с собой и очень много работал, рассчитывая, что его способности и энергия будут востребованы. Гейдара Алиева можно было часто видеть на разного рода дипломатических приемах. Казалось, он знает по имени всех послов, аккредитованных в Москве, как и журналистов из западных стран. Один из этих журналистов писал: «Внутри Кремля, где хмурое выражение лица и фетровая шляпа являются почти нормой, Алиев демонстрирует победную улыбку. Высокий, элегантный и уверенный в себе 60-летний Алиев быстро поднялся в советской иерархии… Алиев имеет стиль. Его, кроме того, отличает способность всегда выглядеть раскованным и радушным, независимо от того, находится он в свете рампы или нет».

В то же время мало кто заметил и комментировал избрание в ноябре 1982 года Николая Рыжкова секретарем ЦК КПСС. Одновременно в ЦК создали экономический отдел, под контролем которого оказались многие из областей экономического и хозяйственного управления. Рыжков был крупным руководителем в области тяжелого и транспортного машиностроения, но его еще мало знали в Москве; и только в 1981 году он был избран в ЦК КПСС. Теперь он должен был координировать работу всех промышленных отделов ЦК, а также Госплана, отраслевых министерств и Государственного комитета по ценам. Позднее Н. И. Рыжков вспоминал: «Мне позвонили домой из приемной Черненко. Помощник просил срочно приехать. Я поинтересовался: "По какому делу? Может, надо с собой взять какие-то материалы?" Не понадобилось… Черненко мне даже сесть не предложил. Наоборот, сам встал и деловито сказал: "Пойдем к Юрию Владимировичу". Сказать, что я не очень соображал, зачем меня привели к Андропову, — значит мало что сказать. Но разговор пошел на знакомую тему, об экономике. И когда Андропов предложил мне описать ситуацию, в которой находилось народное хозяйство, то я, забыв о печальной судьбе моего предшественника по Госплану, выложил Генеральному секретарю все, о чем думал… Андропов очень внимательно слушал и задавал только короткие и точные вопросы, заставляя меня, как боксера на ринге, раскрываться и говорить, говорить… Уже потом я ближе познакомился с этой его довольно хитрой манерой — молчать, побуждая собеседника к монологам, быстрыми вопросами вытягивать из него нужное. Познакомился, привык и даже взял на вооружение, хотя андроповского мастерства в "вытягивании" так и не достиг. Кстати, я ведь до этого с Андроповым не был знаком. Видел его лишь в президиумах съездов и собраний да портреты на демонстрациях.