— Канмиир! Я тебя убью! — вскричал Кельнмиир и так оскалился… В его лице не осталось ничего человеческого.

Сорняк и Зикер откровенно струхнули и отступили ещё на несколько шагов к выходу.

Я был, безусловно, рад, что всё стало ясно… Но я — то умираю!

— Пом… — начал я. — Помоги-ите…

Вот только никто моих слов не услышал. Немудрено. Я сам-то с трудом себя расслышал.

* * *

Хорошо хоть твердь подо мной уже не раскачивается. Правда, я и тела уже не чувствую…

* * *

Кельнмиир взревел и ринулся на Ремесленников…

* * *

Те, уже придя в себя, ощетинились заклинаниями и, собравшись с силами, дали ему отпор…

* * *

Старик Неил всё так же сидит и смотрит в одну точку… Вот халявщик-то, блин.

* * *

У Кельнмиира с Ремесленниками сложилась явно патовая ситуация. Любой судья признал бы твёрдую ничью…

* * *

Канмиир оторвался от стены и, отряхнув руки, подался вперёд, явно собираясь помочь Ремесленникам…

* * *

Всё заволокло туманом… а ведь я совершенно определённо ещё не умер. Вот через пару секунд умру… но пока я ещё жив…

* * *

И Вельхеор меня бросил… Хоть он и сволочь порядочная, но я к нему, если честно, уже немного привык. Интересно, а он действительно издевался над людьми и проводил опыты?..

* * *

Кельнмиира теснят. Он уже едва успевает уворачиваться от фаерболов и летящих с разных сторон колючек каких-то красных растений. А ведь Канмиир ещё даже не вступил в битву…

* * *

Мысли текут вяло… Они уже почти и не текут… Там, где была полноводная река, остался усыхающий ручеёк…

* * *

— Вельхеор! — закричал я. Нет, не из последних сил. Они меня покинули уже давно. Просто этот крик был чем-то вроде предсмертной судороги…

* * *

Глаза закрываются… Эй! А старик-то очнулся… ещё и улыбается. Совсем офи… офи… гел…

* * *

Меня обволакивает темнота.

* * *

— Получилось! — донёсся до меня крик старика. — Я подобрал заклинание!

Закли… нание?!

Откуда-то из другого мира… из другой вселенной послышался радостный вопль Вельхеора:

— Ну, пеняйте теперь на себя, гаврики! Щас я вам такую Хиросиму с Нагасаки покажу! Кельнмиир, держись, щас у нас все огребут, кто не сделал харакири и сам не скинул тапочки, я не виноват!

— …А дома я бы сделал евроремонт. Не еврохохлоремонт, а именно евроремонт. Мебель новую купил бы, три двери железные поставил бы, чтобы уж наверняка. Ещё решётки на окна поставил бы. Компьютер, технику… Да чего уж там, что теперь мечтать. И вообще, мечтать всегда поздно. Тем более, когда деньги уже давно тю-тю. Вот такие дела, Алексей Геннадиевич, — закончил я свою невесёлую тираду. — А теперь я должен отчитаться перед Хазом о расследовании, объяснить одной внеправительственной, но очень влиятельной структуре своё недельное отсутствие и ещё чёрт знает что сделать, чтобы, по крайней мере спать спокойно.

Я закинул ногу на ногу и обречённо посмотрел на Алексея Геннадиевича, который мирно попивал кофе и пыхтел сигаретой.

— Что посоветуешь?

Он задумчиво провёл ладонью по чисто выбритому подбородку.

— Что тут посоветуешь? У тебя родственников в Африке нет?

— Чего? — поперхнулся я.

Влюблённая парочка, сидящая за соседним столиком кафе, кинула на нас удивлённый взгляд и вновь вернулась к щебетанию на понятном одним им языке. Везёт им…

— Того, — передразнил Алексей. — Может, в Африке и сможешь затеряться, а в Европе ты как на ладони. В наше время тебя не то что «очень влиятельная структура», тебя даже скромная государственная и та за день отыщет. Хотя, если сделать пластическую операцию — нос такой волевой армянский, уши поменьше, да ещё потолстеть на кило этак двадцать… Во! А ещё лучше — просто поменяй пол!

Я даже, вопреки своей врождённой культурности, чуть не сплюнул сгоряча. Примерно то же самое мне Чиж утром сказал. Почему меня окружают люди, которые с таким удовольствием зубоскалят над моими проблемами?

Алексей увидел мою реакцию и решил прекратить издевательства.

— А если честно, то брось ты трястись. Я сомневаюсь, что ты сам до этого не додумался, а если и не додумался, то вскоре додумаешься, когда соблаговолишь спокойно подумать, — он на секунду остановился, пытаясь вникнуть в то, что сказал. — А всё действительно просто. Деньги ты, понятное дело, не вернёшь. Как бы мне ни было стыдно за своих сослуживцев, но помочь тебе я не смогу. Сам президент не смог бы, куда уж мне.

Я скептически посмотрел на Алексея:

— Главное — узнать кто, а уж забрать деньги я смогу как-нибудь.

— Даже скажи я тебе, кто забрал твои деньги, он их наверняка уже потратил. Что ты его, на счётчик поставишь? Опустишься до вымогательства?

— Поднимусь, — проворчал я. — Главное деньги вернуть.

— Ты это дело брось. Добрее надо быть, — не очень к месту сказал Алексей.

Будешь тут добрее, когда родная милиция, которая якобы меня бережёт, грабит самым подлым образом.

— Ладно, допустим, с потерей денег я смирился. Что дальше-то?

— А-а-а, — Алексей поднял указательный палец. — А дальше всё просто. Ты спокойненько печатаешь интервью с человеком, прошедшим Посвящение в секте «Братства крови», и отдаёшь его Хазу.

— Это где я тебе такого человека найду? — не понял я.

Алексей посмотрел на меня как на недоразвитого.

— А-а… — смутился я. — Ага. Понятно. Возьму интервью у себя. Допустим, это пройдёт и Хаз меня не четвертует за задержку. А что с Агентством?

— Агентству нужен человек для исследований? Так иди, и пусть они тебя исследуют. Тебе-то какое дело? Месяц поисследуют, а там у тебя обязательств не будет, и ты можешь быть свободен на все четыре стороны.

Я поставил локти на стол, упёрся в ладони подбородком и заинтересованно посмотрел на капитана.

— Ну допустим, они меня начнут исследовать (как мышку белую, ей-богу). И, опять-таки допустим, решат проверить какие-нибудь из моих способностей. Но главная-то проблема не в этом. Главное в том, что способностей-то больше нету!

— Ну и бог с ними, со способностями, — махнул рукой Алексей. — Ничего хорошего они тебе не принесли.

— Ага, — согласился я. — Но ведь среди моих способностей значится и быстрое восстановление тканей, а проще говоря — живучесть! Вот и проверят они меня — выстрелят из чего-нибудь крупнокалиберного, и поминай как звали.