Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты сможешь держать ребенка в себе, пока мы не окажемся в больнице? — обеспокоено спросил Маттео.
Я закатила глаза. Он произнес это так, будто я могла закрыть двери внизу себя.
— Понятия не имею.
— Наконец-то! — воскликнула Джианна, когда лифт прибыл на наш этаж и двери открылись, и мое сердце екнуло от облегчения.
Лука возвышался внутри, и его встревоженные серые глаза сфокусировались на мне. Не говоря ни слова, он подошел к Маттео и забрал меня у брата. Лука прижал меня к груди, как будто я ничего не весила. Он наклонился и нежно поцеловал меня, прежде чем направиться к лифту. Я чувствовала, как колотится его сердце, но его лицо было спокойным, и это успокаивало меня. С ним рядом все будет хорошо.
— Где Деметрио? — спросил Маттео.
— Отправил его в больницу, чтобы убедиться, что там безопасно, — сказал Лука, не сводя глаз с моего лица, и я выдержала его взгляд, потому что боль казалась более терпимой.
Маттео открыл для нас дверцу своего «порше кайенна», но когда Лука уже собирался посадить меня на заднее сиденье, по моему телу прошла сильнейшая судорога. Я содрогнулась, мои глаза закрылись, и я издала тихий крик.
— Ты сильная, Ария, — прошептал Лука мне в лоб. — И я здесь ради тебя. Хотел бы я забрать твою боль.
Я посмотрела на него сквозь полуприкрытые веки. Я вдыхала и выдыхала, ища утешения в его ласковых глазах. Почувствовав, что я расслабилась, Лука опустил меня на заднее сиденье, затем забрался сзади, так что я уперлась ему в грудь. Маттео и Джианна сидели впереди, а Маттео вел машину как сумасшедший.
Мы приехали в больницу с ребенком внутри, но меня сразу же бросили в родильное отделение.
— Дайте ей что-нибудь от боли, — рявкнул Лука, как только первый доктор пересек наш путь.
Я услышала что-то вроде слишком поздно, прежде чем очередная волна боли затмила все остальное.
Лука коснулся губами моей руки, когда я прижималась к нему во время каждой схватки. У меня не было времени отдышаться между ними, и я была на пределе того, что могла вынести.
Брови Луки сошлись на переносице, лицо выражало почти отчаяние. Он хмуро посмотрел на сестер.
— Сделайте что-нибудь, — прорычал он.
— Последний толчок, — подбодрила акушерка.
Я не думала, что у меня хватит сил на еще один толчок, но затем сквозь туман агонии раздался крик. Мой ребенок. Моя дочь.
Лука перевел взгляд на мое лицо, потом еще ниже.
Я вздохнула с облегчением, когда акушерка подняла маленького человека, покрытого кровью. Мгновение Лука не двигался, потом поцеловал меня в щеку и в висок, на его лице отразилось удивление, и я недоверчиво рассмеялась. Акушерка быстро осмотрела нас, прежде чем отдать нашу дочь мне на руки.
Лука отпустил мою руку, чтобы я могла держать ее. Я погладила ее липкие черные волосы. У нее их было много, такие же угольно чёрные, как у отца.
Я улыбнулась Луке, который смотрел на нашего ребенка с застывшим выражением лица.
— У нее твои волосы, — прошептала я, вдыхая ее запах, пытаясь запомнить его. Ее глаза все еще были голубовато-серыми. Трудно было сказать, какого цвета на самом деле.
— Она такая маленькая, — тихо сказал Лука.
Он даже не попытался прикоснуться к ней. Казалось, он боялся сделать это. Возможно, доктор и акушерка, которые все еще находились в одной комнате с нами, удерживали его от проявления привязанности, но это не помешало ему быть нежным со мной.
— Марселла, — прошептал он, и слезы защипали мне глаза от нежности в его голосе, когда он впервые назвал нашу малышку по имени.
— Хочешь подержать ее?
Лука перевел взгляд с Марселлы на меня и сглотнул.
— Нет.
Я нахмурилась, сердце сжалось от его отказа.
— А почему бы и нет?
Он поднял свои сильные руки со шрамами, как будто это могло ответить на мой вопрос.
— Она чистая и хрупкая. Я…
— Ты не сломаешь ее, если это то, о чем ты беспокоишься, — мягко сказала я, но он покачал головой и взял меня за щеку.
— Держи ее. Это прекрасно.
Я слегка кивнула, подавляя разочарование. Наклонившись вперед, я коснулась губами его губ.
— Я люблю тебя.
Лука взглянул на доктора, который что-то записывал в углу комнаты. Я дотронулась до его руки, чтобы показать ему, что я понимаю, что он не может сказать это в присутствии кого-то еще в комнате. Я знала, что он любит меня, любит и Марселлу.
Лука не отходил от нас, когда нас отвели в отдельную палату после того, как меня зашили.
Вскоре после того, как мы устроились, пришли Джианна и Маттео. Я устала и хотела отдохнуть после изнурительных родов, но они ждали долго, и я хотела дать им шанс увидеть Марселлу.
Джианна подошла к кровати и нежно обняла меня, а Маттео обнял брата.
— Не могу поверить, что ты теперь отец, — усмехнулся Маттео.
Лука кивнул, как будто тоже не мог в это поверить, его взгляд вернулся к Марселле, которая спала в кроватке рядом с моей кроватью. Он выглядел почти потерянным. Я не знала, как ему помочь.
Я указала на кроватку.
— Почему бы тебе не подержать ее, Джианна?
Джианна выпрямилась, но не потянулась к Марселле.
— Ты же знаешь, я не умею обращаться с детьми, — нерешительно сказала она.
Я не могла им поверить. Лука не хотел держать нашу дочь, а теперь и Джианна не хотела держать свою племянницу.
Маттео вздохнул и подошел к кроватке. Лука качнулся вперед, как будто хотел остановить брата, но потом замер. Маттео, должно быть, тоже заметил это, но проигнорировал. Он подсунул руку под Марселлу, когда я села на кровати.
— Не забудь поддержать ее шею. Она еще не может держать голову.
Маттео поднял глаза. Возможно, он думал, что я остановлю его, но мы с Маттео прекрасно ладили последние несколько месяцев. Я не доверяла ему так, как Луке. Даже близко нет, но я знала, что он защитит Марселлу.
А потом он поднял ее из кроватки, и ее глаза открылись, слюна капала с ее губ на рукав его рубашки. Он, казалось, не возражал.
— Это чудо, что человечество выжило с такими хрупкими и бесполезными новорожденными, — размышлял Маттео, глядя на мою дочь.
— Это потому, что мы позаботимся о том, чтобы никто не пострадал. Я думаю, Марселла будет хорошо защищена, — сказала я, встретившись взглядом с Лукой. В его глазах отражалась яростная
